Вообще, если начать рассказывать о знаменитых лукояновцах, то никогда не закончить. Среди них и основоположник науки о вечной мерзлоте М. И. Сумгин, и выдающийся хирург-онколог Н. Н. Блохин, и многие другие. Видимо, судьба, отказав Лукоянову во внешних событиях его истории, решила возместить их яркостью биографий самих лукояновцев.
«Лукояновская мысль»
Кстати, о лукояновской истории. Пока мы говорили о знаменитых лукояновцах, в городе в девятьсот пятом году успела образоваться социал-демократическая организация, прошла в том же году забастовка лукояновских железнодорожников, в четырнадцатом году открылась эвакуированная из Ревеля женская гимназия, и, наконец, в январе семнадцатого в Лукоянове завелись первые большевики. Дальше все покатилось как снежный ком с горы – образование Совета солдатских депутатов, объединение его с Советом рабочих депутатов, митинги, лозунги, съезды, резолюции и прокламации, провозглашение Советской власти и присоединение к Совету солдатских и рабочих Совета крестьянских депутатов. Когда концентрация Советов в Лукоянове достигла предельно допустимых значений и даже превысила их, в городе прошел первый уездный съезд Советов.
Уже в девятнадцатом году в городе вышел первый номер большевистской газеты, который назывался «Лукояновская мысль». Не правда, не знамя, не труд и не серп с молотом, а мысль![137] И это в то время, когда в столицах были одни «правды», «известия» и «труды» со «знаменами». Много ли в России газет, в названии которых и теперь есть это слово? И не газет, кстати, тоже.
Первым редактором «Лукояновской мысли» был Александр Зерчанинов – будущий литературовед, профессор и создатель школьного учебника по литературе для восьмых и девятых классов, по которому детей мучили литературой с начала тридцатых и до конца шестидесятых годов. Это в его учебнике цитат из Ленина, Маркса и Энгельса было едва ли не больше, чем цитат из Гончарова, Толстого и Чехова. Это в его учебнике написано про «оторванную от жизни поэзию Фета», про то, что в «Обломове» Гончаров «углубляет показ разложения феодально-крепостнического строя и выносит ему суровый приговор, хотя и с некоторой затаенной грустью».
Зерчанинову было мало «Лукояновской мысли», и он придумал издавать еще и школьный литературно-художественный альманах «Апофеоз». Определенно этот человек не привык отказывать себе в названиях. Кабы не уехал неугомонный Зерчанинов в двадцать первом году в Нижний Новгород, а потом и в Москву, кто знает, как сложилась бы судьба «Лукояновской мысли» и «Апофеоза». В тридцатых можно было только за одни названия этих изданий получить срок.