«Мелочная торговля своих произведений»
В статистическом описании Нижегородской губернии за 1827 год Ардатову было уделено лишь несколько строк: «В нем находится жителей мужского пола высших и средних сословий 157 и мещан 668. Он имеет 3 церкви, одно публичное училище, 4 казенных здания и 306 обывательских домов. Жители сего города занимаются мелочною торговлею своих произведений. Кроме каждонедельного, здесь бывает также один и годовой торг». И все. И больше ничего. В соседнем Лукоянове, таком же захолустном, хотя бы случился страшный пожар, упомянутый в «Истории села Горюхина» Пушкиным, а здесь и пожара не было. Одна мелочная торговля своих произведений. Если исключить детей, то останутся глиняные горшки, лапти, лошадиные хомуты, деревянные ложки, печные ухваты, подковы, топоры…
В довершение ко всему тому прекрасному, которое не случилось в городе за эти годы, императрица Екатерина Вторая, следуя из Арзамаса в Муром, проехала мимо Ардатова и переменяла лошадей не в городе, а в деревне Быковке, в имении отставного подполковника Быкова, который «устроил на месте остановки триумфальные ворота с аллегорическими картинами, а наверху ворот поставил музыкантов». Между прочим, когда Николай Второй в 1903 году ехал в Саров на открытие мощей преподобного Серафима Саровского, он тоже проехал мимо Ардатова, но уже по железной дороге. Впрочем, это было уже после того, как железная дорога прошла мимо Ардатова.
Стоит ли удивляться тому, что Мельников-Печерский, проехавший через Ардатов, написал о нем то, что написал.
Однажды, в самом конце XIX века, приехал с инспекцией в город нижегородский генерал-губернатор Павел Федорович Унтербергер. Заглянул даже в тюрьму, где осмотрел камеры, поговорил с заключенными и попробовал то, чем их кормили. Вместо того чтобы после обеда, данного городскими властями, сесть в сани и спать под воздействием винных паров до самого Арзамаса, Унтербергер с немецкой дотошностью осмотрел земскую больницу, все помещения, начиная от палат и кончая чердаком, обратил внимание больничной администрации на то, что на белье для больных недостаточно клейм, отличающих их белье от белья заразных больных[139], велел над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом языке всякую болезнь, когда кто заболел, какого дня и числа, собственноручно придавил каблуком трех тараканов на кухне и замучил пациентов вопросами – отчего от них так сильно пахнет луком.
Может быть, больные были бы и рады долго и душисто отрыгиваться шашлыком, но бедный больничный рацион не позволял им этого сделать. Надо сказать, что не только больным, но и здоровым прокормиться в Ардатове и уезде было сложно. Земля здесь не очень плодородная. Можно, конечно, точить ложки и деревянную посуду на токарных станках, тем более что станки можно было купить недорого в соседней Выксе, можно гнать деготь, ткать грубые посконные холсты, плести рогожи или лапти. Лаптей, кстати, плели здесь столько, что обеспечивали ими не только себя, но крестьян Витебской, Тульской и Воронежской губерний. Все равно жили очень бедно и приходилось искать работу на стороне. Во второй половине XIX века отходников было около половины от трудоспособного крестьянского населения. В поисках работы ардатовцы забирались даже на строительство Транссиба и Ленские прииски. Рубили уголь на шахтах Донбасса, работали сельскохозяйственными рабочими на Кубани, нанимались в коробейники и бурлаки.