Впрочем — женщина тоже принесла свой вклад в их семейную копилку, приданым, и наследством. Они были очень богаты. И очень несчастливы. И даже если бы у них не было столько денег, на последние золотые они бы построили этот домик для своей дочки.
Медленно сели на скамейку, и как всегда, начала женщина:
— Здравствуй, дочка! Вот и еще год прошел. Год — без тебя. У нас все хорошо. Папа читает книги, а еще — лепит скульптуры. Ты же знаешь, он всегда любил это делать. Вот и сидит в своей мастерской, даже на свет не показывается. Вылепит, и разобьет. Говорит — это недостойная скульптура. А я его не могу переубедить, тебя-то нет! Только тебя он и слушал, негодный упрямец. Я рисую. Но не рву картины! Я не такая привередливая, как папа.
Женщина помолчала, и продолжила:
— Со здоровьем у нас все хорошо. Папу вообще болезни боятся, бегут, как от огня! Помнишь, как он лошадь поднимал на плечах? Он и сейчас поднимет, если захочет. Только не хочет… Мы без тебя ничего не хотим. Совсем ничего, и никого. Нам осталось немного, подожди, пожалуйста. Скоро встретимся! Так хочется тебя обнять! Доченька моя, доченька… Папа ведь лепит только тебя…только нашу милую дочку.
Она замолчала, и теперь заговорил мужчина:
— Привет, дочка! Мама как всегда преувеличивает! Поднимал когда-то жеребца, так…время ушло. Но вообще-то здоров, чего мне сделается? А про скульптуры она зря говорит — я ведь люблю совершенство, а раз нет совершенства — зачем такая скульптура? Мне кажется, что если я сделаю совершенную скульптуру…она встанет и пойдет. И ты вернешься к нам. А мама тоже рисует только тебя, моя радость, любимка моя! Нам плохо без тебя! Но мама правильно говорит — мы скоро встретимся. Здоровье наше вот…живем, и живем. Я никак не могу умереть — меня только если на части порубить, и то — буду ползти и ругаться, ты же знаешь. А мама раньше умирать не хочет, говорит — мне плохо без нее будет. И правда — плохо. И кто-то ведь должен меня похоронить, правда? Жалко только что когда умрем, все это достанется твоим двоюродным братьям, дядьям да племянникам. Испортят поместье, превратят в отхожее место, засранцы! Но ведь нам уже будет все равно, не так ли? Главное, что мы будем с тобой. Подожди немножко, скоро! И с днем рождения тебя, милая!
Мужчина встал со скамейки и погладил голову каменной девушки, он не проронил ни слезы, глаза его блестели сухим огнем. Слезы уже выплаканы, остались только грусть и надежда.
Они молча посидели еще полчаса, прижавшись друг к другу. Потом мужчина мягко поднял женщину, взяв ее под руку, и они пошли по дорожке не оглядываясь. Тени прежних себя.