Мужчина ушел в дом, а женщина стала рыхлить землю в мраморной клумбе, держа в руке специальный инструмент садовника — маленькие грабли с тремя зубцами. Только в отличие от обычных грабелек, инструмент этот был очень высокого качества, с ручкой, инкрустированной перламутром. Женщина любила возиться в саду, бесконечно рассаживая и пересаживая цветы. Дочка любила цветы.
— Госпожа! Госпожа, простите… — тихий голос садовника, старого слуги, заставил ее отвлечься от своих мыслей. Сейчас она думала о том, что на следующей картине изобразит дочку сидящей на коне — грозной воительницей, которая сражается с толпой разбойников. Дочка вся в отца — сильная, ловкая, умелая! Она в Академии была лучшим бойцом среди девушек! А возможно и среди мужчин. Просто не все мужчины соглашаются драться с девушкой. Выиграешь — «Как тебе не стыдно, девушку побил?!» Проиграешь — «Ага, у девушки выиграл! И не стыдно, с девушкой-то? Легкой добычи захотел?!» Дочка смеялась, когда об этом рассказывала.
— Что тебе, Кассин?
Слуга работал у них долго, очень долго. Еще до рождения дочки. Вначале он был рабом, купленным на рынке, потом его отпустили на свободу, но он остался в семье. Женщина доверяла ему практически бесконечно. Впрочем — как и всем слугам, оставшимся в поместье. Всем пятерым.
— Письмо, госпожа! Письмо!
— Какое письмо? — нахмурилась женщина — Я же сказала, никаких писем! Ты разве не в курсе? Никаких людей, никаких писем! Нас нет! Мы умерли для мира!
— Письмо перебросили через забор. Привязали камень, и перебросили — так же тихо сказал слуга, за долгие годы отвыкший говорить громко в семье, в которой навсегда поселился траур.
— И что? Выбрось его! — резче, чем обычно потребовала женщина — Опять небось родственнички суют свое рыло. УзнаЮт, сдохли мы, или еще нет. В печь! В печь эту дрянь!
— Госпожа…посмотрите на конверт! — мужчина с поклоном подал письмо женщине.
Женщина недовольно повернулась, и…едва не ахнула, зажала ладонью рот. На конверте была нарисована смешная рожица — эдакая залихватская, ироничная, глазастая. Так дочка подписывала свои письма из Академии. Шалунья — еще та!
— Как это?! Что это?! Открой! — повелительно сказала женщина, истала вытирать руки о полотенце, висящее рядом, на перилах террасы.
Садовник аккуратно надорвал конверт с самого края, заглянул внутрь, и уже смелее стал рвать. Потряс конверт, и оттуда выпал листок, и еще один конверт — небольшой, в два раза меньше, чем первый. И на нем тоже была нарисована рожица. И написано: «Прежде чем распечатать, прочитайте листок!»