– Так девять вечера доходит, – раздумчиво сообщила уборщица, оглядывая её с головы до пят. – Откуда ты взялася тута? Ведь не было тебя, истинный крест! Я полкоридора успела вымыть… И вдруг ка-ак заорёшь. Я чуть воду не разлила.
– Неважно, откуда, – перебила пожилую женщину Марина. – Забудьте, что видели меня. Продолжайте мыть. А я пойду.
С этими словами подняла с пола сумочку и быстро зашагала к выходу. Голова слегка кружилась, но это ничуть не смущало.
Из прихожей Бронислава опахнуло чем-то спертым, даже мелькнула мысль: «Здесь вообще живёт кто-нибудь?» Лишь спустя минуту он понемногу начал различать отдельные слова и фразы, доносившиеся из глубины квартиры:
– Никак Васёк Трубачев пожаловал… да ещё с товарищем! Вот удача, так удача. Жду давненько тебя, Василий. Заползайте, касатики.
Ошарашенный доктор не заметил, как оказался рядом со своим подопечным. Торичео хмыкнул и начал по-свойски раздеваться. Голос тем временем продолжал звучать из глубины комнат:
– Не удивляйтесь, колхознички, я в курсе, что существует твой двойник, Васюта. Он сейчас живёт как бы твоей жизнью, сковал тебя по рукам и ногам… А ты вынужден щёлкать этим самым… сам понимаешь чем, как натуральный лох. Вытеснил тебя на периферию, бортанул, гы-гы-гы… Я в курсе всего. А ты барахтаешься в кювете. Кстати, ты знаешь, что делает в это время он?
– Без понятия, – заметил Торичео, осторожно ступая по паркету. – Откуда загипнотизированному знать, чем занимается гипнотизёр?
– Так вот, гипнотизёр в эти часы получает как раз письмишко, которое адресовано тебе. Матушка твоя вас различить не смогла и вручила послание ему. Я, как ты сам понимаешь, длорпавыф, не смог ему помешать.
От Бронислава не укрылось, как напрягся доверенный ему «пленник». Торичео словно с цепи сорвался, почти бегом кинулся в комнату и застыл в дверях. Его взгляд был устремлен куда-то вверх.
– Где вы, Юрий Валентиныч? Решили в прятки поиграть?
Когда доктор оказался рядом со студентом, его челюсть отвисла ниже студенческой сантиметра на полтора. Комната была совершенно пуста. Зеркальный потолок с огромной люстрой, паркет, обои и бахромчатые шторы от пола до потолка – вот всё, что ограничивало пространство этого кубика жилого пространства. Из центра которого, из видимой пустоты отчетливо раздавался голос:
– Что, цирюльнички, не привыкли с пустотой разговаривать? Придётся, иного не дано! Материализуюсь я здесь, видит бог, не так скоро, как хотелось бы.
Чтобы убедиться, что источник находится в центре комнаты, Бронислав сделал пару шагов внутрь, но это ничего не прояснило.