– Ну вот, пожалуй, что так, – сказала она наконец, поправив на мне галстук-бабочку. – Так, я думаю, можно идти на бал.
Я посмотрел в зеркало. То, что я там увидел, неожиданно мне понравилось. На меня хмуро глядел нестарый еще человек с несколько измученным, но интересным лицом. Несмотря на некоторую утрированность черт, от лица этого веяло неожиданной утонченностью.
– Да, – согласилась Манюшка, – в таком виде и к английской королеве на прием попасть не стыдно.
Я не возражал, хотя и заметил вскользь, что английская королева Виктория давно уже почила в бозе, так что к ней я все равно ни в коем случае не попаду.
– Как знать, – загадочно отвечала Манюшка, – как знать.
Я говорил уже, что Манюшка, барышня хоть и симпатичная, была все же не в моем вкусе. Однако сегодня от нее исходило какое-то нестерпимое очарование – вполне понятное, когда девушка стоит перед тобой неглиже и стреляет карими глазками.
Невольно в голову мне закралась не вполне приличная мысль: если бы я захотел чуть более близкого знакомства, как на это посмотрела бы сама Манюшка? И тут же по глазам ее и по всему виду понял, что посмотрела бы вполне благожелательно – и более того, кажется, она и сама была ко мне вполне благорасположена. Но тут перед лицом моим вдруг возникло грустное лицо Зои, какой я видел ее, когда она провожала меня домой три года назад. Я вздрогнул и отогнал беззаконные чары. Я пришел сюда к Зое, и, что бы там ни было, другие женщины меня не интересуют. Во всяком случае, сегодня.
Я откашлялся. Вспыхнувшие было глаза Манюшки медленно и разочарованно угасали.
– Где же будет бал? – спросил я. – Неужели прямо тут? Но тогда где гости, где сама Зоя Денисовна?
Оказалось, что бал будет в отдельном помещении, совсем рядом.
– Это в подвале, – сказала Манюшка, – хотя это не совсем подвал. Господин Аметистов называет его пятым измерением. Там такое делается… словом, сами все увидите.
И она в двух словах объяснила мне, как добраться до подвала.
Искомое пятое измерение находилось совсем рядом. Обойдя дом, я неожиданно для себя увидел кузена Зои Аметистова, который топтался возле стены и курил, как гимназист, в рукав. Но боже мой, что это был за Аметистов!
Куда-то исчезли несуразные клетчатые штаны, дурацкая визитка, начищенные штиблеты и замызганное пенсне. Аметистов был одет во фрачную пару и белоснежную сорочку, волосы его были уложены на пробор, не было дурацких усов под носом – словом, это был весьма респектабельный господин. Впрочем, замашек своих он, кажется, не изменил совершенно.
Увидев меня, Аметистов необыкновенно обрадовался.