− Это правда ли?! – в той же манере спросила Валерия.
− О, канальи!! – в последний раз крикнул поэт Бусин и, упав, стал зарываться в разбросанные газеты.
− Имей совесть! Отвечай! – рокотал над ним гусевский бас.
− Отвечай! Отвечай! – вторил женский рокоток.
Но поэт и не думал никому ничего отвечать, он был уже далече, он уходил всё дальше и дальше.
Тут летчик Гусев и Валерия, как по команде, упали на газеты и принялись обниматься и тискаться, покусываться и щипаться.
Поэт Бусин этого срама не видел, сквозь темные проходы и тайные лабиринты он подбирался уже к самой Бербии.
Изогнувшись от наслаждения последний раз, летчик Гусев выхватил из-за пазухи черный маслянистый наган и ринулся в погоню под газеты.
− Не уйдешь, бородавка, за всё ответишь! – гаркнул летчик Гусев и бодро хихикнул.
Он тут же взвыл от резкой боли, круто ударившись лбом о старый дубовый паркет. И забарахтался, словно крупная пойманная рыба на весеннем льду. Эта глупая рыба не понимала, или не хотела понимать, что только настоящий поэт может пройти сквозь любые условные границы и уйти, куда ему угодно. Хоть в Бербию.