Дурные предчувствия с треском разрывали непрочное полотно спокойствия. Потом по швам стал расходиться весь мой мир, со всеми его кораблями, морями и плаваниями. Я не мог ничего поделать, я метался, как затравленный зверь.
Стоило остановиться, как неуверенность и страх слету ударили под дых. Загнувшись, я заплясал на острие бритвы настоящего, словно умирающий паяц на цирковой проволоке.
Казалось бы, чего бояться и переживать. Надо просто пойти поискать товарищей. Но ведь это был не простой испуг перед незнакомым городом. Не просто боязнь одиночества. А мистический страх, пророчески настигающий очередную жертву через века, как неминуемое проклятье. Имей я даже магический шлем Мамбрина, защищавший от любой напасти, и то не смог бы спастись. Мое отчаяние объяснялось не предчувствием дурного, а тяжелым ощущением уже свершившегося.
Я чувствовал, что со следующего шага попаду в черную полосу своей жизни. Конечно, и до того был не курортный роман. Но теперь, словно ослепленный Вилизарий, я погружался во мрак. Морская реальность перестала существовать, из объемной картины она снизошла до еле приметного мазка альфрейной живописи.
Занавес тихо опускалась под хохот публики, а пьяного актера, взявшегося играть бывалого моряка, волокли за ноги. Сердце его остановилось в тот самый момент, когда он должен был поведать миру о глубоком и тонком знании жизни, ловко выковырять из-под ногтей истину, а он вместо этого заломил руки, с хрипом повалился на спину и замер.
Когда я пришел в себя, то обнаружил, что нахожусь черт знает где. Единственный знакомый – звездный шатер, привычно раскинувшийся через бездну. Красавица Кассиопея висела вниз головой, продолжая по настоянию нереид учиться скромности. Ночь наступила давно, я лежал по середине незнакомого, темного и безжизненного двора, разглядывая окружавшее мертвое пространство, как блоха пустую утробу котомки на плече бродяги. Чувствовалось, что-то должно произойти и ожидание терпеливо отпускало необходимые минуты.
Я осторожно поднялся.
В темноте вздрогнула тень. Я обратился во внимание и слух. Ждать пришлось недолго.
– Скажите, добрый человек, – раздался из темноты испуганный голосок, – почему вы здесь лежали? С вами что-то стряслось? Вы кто?
– Я с корабля «Чесночные короли», прибывшего сегодня в порт. Я потерял товарищей, мы много выпили накануне, – ответил я невидимому собеседнику, а вернее, судя по голосу, молодой собеседнице.
– А я подумала вы горожанин, страдающий странным недугом.
– Нет, я не горожанин. Я впервые в городе.
– Впервые?
Из темного провала подворотни светлым пятном проявился силуэт.