Однажды в конце лета, в теплой августовской вечерней полутьме, я спешил к знакомым на день рождения, сжимая в руке крепкую кожаную сумку. В сумке тихо постукивали три бутылки вина, четвертая побулькивала в боковом кармане. Она доживала последние минуты. Время от времени я соскальзывал с основного маршрута, таился в тени деревьев или у скрытых скамеек, там, причмокивая от удовольствия, я целовал округлые стеклянные губы. Три-четыре крепких поцелуя в засос, и я не спеша продолжал путь, закуривая на ходу сигарету. Мир вокруг был теплый и пахучий, не хотелось убегать от него. Уединившись, я в один присест опустошил ту, которая последние две тысячи метров была приятной спутницей и собеседницей, и снизошло на меня ощущение веселого покоя и тихой радости. Прислушиваясь к вечному празднику, царившему в мире любви, я с нескончаемым наслаждением внимал ему.
Человек появился неожиданно, слегка напугав. Он шагнул из-за дерева. Я не сразу узнал его. Призрачное лицо, нездешний взгляд темных глаз.
– Наслаждаешься жизнью? И как тебе dolce far niente, сладостная праздность, нравится? – без всяких «здравствуйте» сходу озадачил он.
Беспардонное чучело. Мало ли в городе сумасшедших.
– Что за ё…– решил я для приличия выругаться.
– Знаешь, сколько было таких как ты, желавших стать кладезем знаний, а ставших колодцем грязи. И все спотыкались о своё «но». О них говорили, человек больших достоинств, но невезуч; талант приятный, но мыслей мало, не глубок; он добрый малый, но неуклюж. Твои «но» сродни этим, ты и дня не проживешь, чтобы не оступиться на ровном месте. И куда тебя занесло?
У меня даже рот открылся от удивления. Вот это нотации. Но тут я всё понял. Такую поучительную ахинею и вразумляющую околесицу могло нести только он.
– Капитан Беллфиосса! – завопил я от радости, признавая друга. – Какая встреча!!! Какая радость!!!
Лицо моего старого товарища просветлело.
– Здорово, прохиндей, – шутливо проговорил он. – Узнал. Как я тебя? Пробрало?
– Ох, и пробрало.
– Хм. А ты, чем занимаешься, мой впечатлительный друг?
Я пожал плечами и указал на бутылку лежавшую рядом.
– И всё?
– Ага.
– Жаль, – огорчился Беллфиосса, – мог бы найти занятие поразумнее.
– По-твоему пить вино неразумно?
– В теперешнем положении неразумно.
– И это говорит капитан, чье судно было одним из лучших в море Бахуса. Не верю своим ушам, – я постучал по ушам, удостовериться, не засорился ли какой-нибудь клапан.
– Не валяй дурака.
– Кошмар, – причитал я, – куда всё катится, уже и вина выпить нельзя, тьфу.
– Ты отупел от вина.
А я кривлялся, не понимая, как исхудал мой разум, и я походил просто на бурдюк вина. Прежний вольный ветер моря сменился на мусорный дым городской клетки. И вместо гостившей свободы, радость вина теперь мутили прескверные тени и злые духи.