– Всё по-прежнему? – спросил Ангел, являясь передо мной в коридоре.
В ответ я молча поджег еще одну бумажку и зевнул. Буковки на листке обиженно закривлялись и исчезли, обратившись в пепел.
– Cinis dolosus! Лукавый пепел! – еле сдерживая смех, глубокомысленно заявил Ангел.
Вообще, он был большой оригинал и люби при случае щегольнуть непонятными словечками.
Я вяло поджигал страницу за страницей рукописи, найденной в шкафу, с неразборчивым, подозрительно знакомым, почерком.
Вдоволь насмеявшись надо мной, Ангел готовил ужин, а я сметал золу, подтирая носками пол. Сказать по совести, мне нравилось мое положение. Место оказалось обособленным, затерянным от внешнего мира, но в то же время отделенной чисто условной границей, как камешек упавший на дно родника. Я жил анахоретом, думая, что замурован в келье, а заботится обо всем Ангел. Вот сейчас он выглянет с кухни и позовет ужинать.
– Эй, муни (монах), садись ужинать, – пригласил Ангел, указывая перстом на стол уставленный дымящимися кратерами тарелок и бокалов, – только прежде снимите, пожалуйста, то, чем вытирал пол и вымой затем руки.
Я пошел в ванную, забросил носки под раковину. Оттуда раздалось недовольное ворчание, которое могло принадлежать только носкам раздраженным своей судьбой. Ополаскивая лицо и руки, я разглядывал в зеркале печально-скучающую физиономию. Она оживала лишь от вечерней порции вина или бенга.
– Ау, ты где там? – весело позвал Ангел.
Я погрозил чуть ожившей физиономии и пошел в столовую. За спиной чихнули, обернувшись, я увидел, как отражение шмыгает розовым простывшим носом и виновато разводит руками, мол, извиняюсь за беспокойство. Я подмигнул ему и вышел.
Зимой дни сливаются в одни нескончаемые сумерки. Ангел весело наблюдал, как я сосредоточенно шевелю нижней челюстью, делаю большие глотки вина и заворожено гипнотизирую темно-синий квадрат окна. Хихикая, Ангел дул в мою сторону и спрашивал, вытягивая из меня односложные ответы:
– Как тебе ужин?
– Вкусно.
– А вино?
– Да.
– Что да?
– Хорошее.
– Тогда давай выпьем.
– Давай.
Мы выпили. Пожевали.
– Давай еще, – предложил Ангел.
– Давай.
Выпили еще. Пожевали.
– А тебе чего сейчас хочется больше всего? – спрашивал Ангел.
– Ничего.
– Неправда.
– Правда.
– А я знаю, чего тебе хочется.
– Зачем спрашиваешь?
– Так водится.
– И чего мне хочется?
– Чтобы я заткнулся и налил.
– Наливай.
За такими тривиальными беседами мы проводили не один ужин, тихо и плотно напиваясь. После ужина, прибрав на кухне, Ангел уходил. Выпив на дорогу ещё глоток вина и закурив сигарету, он по-братски похлопал меня по плечу, выбивая облако оранжевой пыли, и выскользывал сквозь дверь.