В телевизоре просигналил новый смешной сериал. Забыв обо всем, Рита замерла у экрана. Я молча наблюдал, как она отдается ему.
Не заводи телевизор в доме, если хочешь остаться в нем хозяином. Не помню, кто это сказал, может, и я. Уж лучше жить с одной радиоточкой и слушать классическую музыку, чем сидеть по комнатам в компании ласковых убийц. Работа и так обкрадывает людей на половину жизни, так они еще добровольно несут оставшееся бесконечным идолам. Есть за что ненавидеть телевизор.
На кухне появился один из дружков сестры, тот, который кивал мне, и тоже уставился в экран. Можно было подумать, что оттуда ему машут рукой и показывают фокусы. Впрочем, так оно и было. Глаза Риты и приветливого парня гипнотизировали картинку с кривляющимися человечками, как икону.
Мне такие фокусы не нравились. Я пошел прочь.
– Ты куда? – не отрываясь, спросила Рита.
– В сортир.
– Где у вас стаканы? – спросил дружок.
– На полке над раковиной есть три веселых бокала с надписью «Капитан Морган». Раньше таких у нас было шесть, – объяснял я, пытаясь отвлечь парня от экрана. – Один я разбил буквально вчера, а два других сразу, как только их нам подарили на свадьбу.
– Отлично, – сказал кто-то с экрана. – Теперь нам всем чертова крышка.
– Побереги нервы. Они тебе еще пригодятся, – ответили ему.
– Вам уже ничего не пригодится, – сказал я им.
Я прошел мимо уборной, открыл стенной шкаф в коридоре. В углу пылилось воздушное ружье Ритиного папаши, который стаскивал домой всякий хлам. Он всегда мне говорил, пока был жив: «От тебя, подлеца, дому никакого прока, ты только и норовишь что-нибудь сломать или выкинуть». Подумав, я достал ствол и прямо из коридора прицелился в экран. Выстрел вышел сам собой, пулька попала в вазу, стоявшую на полке над телевизором.
Дружок сестры упал на пол и закрыл руками голову. Рита завизжала так, что я испугался. Мне даже показалось, что я убил её, хотя точно видел, что пострадала лишь ваза.
– Не убивайте меня! – прокричал дружок сестры. – Я ничего не сделал!
– Все без толку, – сказали с экрана, – у этого парня нет мозгов.
Бросив ружье, в панике я выскочил из квартиры и по лестнице черного хода вылетел во двор. Перебежал дорогу и замер на тротуаре при воющих звуках патрульной машины. Она проехала в другую сторону.
Какого черта я стрелял? Неужели меня довели? Последний раз я стрелял из водяного пистолета в родную тетушку, которая встала на пути к банке вишневого варенья. С тех пор я покорно терпел всё, что мне навязывали, и жизнь казалась вполне сносной штукой.
Теперь я смотрел на мир другими глазами. Он весь исходил сверкающей блевотиной. Она не марала, а хоронила заживо.