Онаподошлакокну, плотнозадёрнулашторы, игостинаяпогрузиласьвполумрак. Затемвзяладвекормушки, бросилаихвкарминнаедвамерцающиеугли. Спросила:
— Чточувствуешь, Стенин? Тяжконадуше?
— Еслитыдумаешь, чтопричинишьмнеболь, спаливэтиподелки, тоошибаешься.
Пепавынулаизнишимеждуполенницейикаминомбутылочкусжидкостьюдлярозжига, открутилакрышку, брызнулагорючейсмесьюнаугли. Огоньвспыхнул, принялсяпожиратькормушки—пожиратьвесело, жадно, словнопослебезвкуснойпищиемунаконец-тодалинастоящийделикатес.
— Тыврёшь, полковник, — улыбнуласьПелагея. —Конечноже, врёшь, — онавзялаещётрикормушкиибросилаихвкамин. —Тебебольносмотретьнаэто.
Стенинкакмогстаралсяудерживатьналицеравнодушноевыражение, иэтодавалосьнелегко, потомучтодевчонкабылаправа: емутяжело было глядеть, каксгораютподелки. Каждаяизэтихкормушек, словночастичкаегожизни. Вотпламяохватилокормушкуввидепиратскогосундука, авотввидечайника...Онотличнопомнилтеощущения, скоторымиихсоздавал, помнил, какаявэтовремябылапогодазаокнами. Кормушкигорели, ввместеснимиивнёмсамомчто-тосгорало — то, чтоуженельзябудетвернуть. ТёмнаяличностьПепыотличнознала, какзаставитьегострадать, ионмогхотьтысячуразсовратьей, чтоемувсёравно, нолегчеотэтогонестанет.
— Какжехорошо! —онараскинуларуки. —Гляжунаогоньичувствуюсебяпервобытнымчеловеком! Вомнедикостьпробуждается! — повернуласькСтенину, скорчиласвирепуюрожу. —Представь, чтомывпещере, снаружибродяттигрысаблезубые, желающиетебясожрать! —клацнулазубами, облизалась. —Снаруживраждебныймиритолькоздесьмывбезопасности! Хотянет, чтобыбытьвбезопасностинужно...Ну-каскажи, полковник, чтонужнодляэтогосделать?
«Нужно, чтобытысвалилакчертямсобачьим!» — мысленновыкрикнулон.
Пепакинулавогоньещёдвекормушкиипроизнеслатакимтоном, будтодоверялавеликуютайну:
— Нужноисполнитьритуальныйтанец! Безритуальноготанца—никакойбезопасности. Дикиезвериужеподкрадываютсякнашейпещере! Тыслышишь? Ониужеблизко, такчтонужноторопиться.
Глядянанеё, онрассудил, чтоонастановитсявсёбезумней. Итолиещёбудет! Этаглупаяигравпещерногочеловеказапростоможетзакончитьсячем-токошмарным.
СпритворносерьёзнымвидомПепавзялакочергу, провелапонейпальцами, измазавихвсаже, затемнарисовалаэтойсажейчёрныеполоскинащеках, напереносице, наподбородке. Отбросивкочергу, заявиластревогойвголосе:
— Звериужеподбираютсякнашейпещере! Нояритуальнымтанцемпризовудухов, чтобыонинасзащитили!
Онавыпятиланижнююгубу, наморщиланос, нахмурилабровии, подняврукисраскрытымиладонями, приняласьотплясывать. Веёглазахотражалосьпламя, изглоткивырывалисьзвуки, похожиенауханьефилина. Пепапрыгалаточнообезьяна, крутиласьнаместе, кривлялась. ЕслибыСтенинувиделнечтоподобноераньше, когдавегожизнибылполныйпорядок, то, наверное, расхохоталсябы. Носейчасемубылонедосмеха, онодновременноиспытывали страх,иотвращение.