– Ну, здравствуй, душенька моя, Елизавета Ивановна, – говорил он голосом своим хриплым. – Не стесняйся, ходи, осматривай, теперь этот дворец домом тебе будет! Честь великая выпала быть женой моей и хозяйкой всего ледяного царства.
А Елизавета слушала старика, и с каждым его словом новым страх ее да робость, сменялиясь ненавистью жгучей.
– За добродетель твою и верность! – продолжал Карачун. – За трудолюбие и хозяйственность! Выбрал я тебя в спутницы своей жизни.
Увидела Елизавета, как лицо божества зимнего озарилось улыбкой лучезарной. А у самой внутри все аж кипело от злости страшной. И вот урвала она момент подходящий, чтобы слово свое язвительное вставить.
– Ах ты, козел старый! Ишь, что придумал! Жениться?
Карачун от неожиданного всплеска ярости сразу отступил, поник плечами и как–то даже скукожился.
А Елизавета все продолжала:
– Как смеешь ты думать, что я могу семью свою на произвол судьбы оставить! Мужа любимого и деток дорогих бросить ради ледышек твоих холодных! Не бывать этому никогда!
Баба все больше свирепела и горячилась, да так сильно, что даже пол под ней плавиться начал. А Карачун с перепугу и не знал, как себя повести! Ему–то казалось, что женщина будет покорной и покладистой, а она пуще пожара лесного разошлась. И никак не унималась.
«Того гляди, все царство мне растопит!» – пронеслось у Карачуна в голове.
– Тише, тише, бестия! Будет тебе! – попытался успокоить ее бог зимы и вьюги.
Но Елизавета пуще кричать и ругаться начала. А когда Карачун протянул руку, чтобы попытаться угомонить взбесившуюся женщину, она решила, что он хочет на нее напасть, и со всей силы, что была в ее хрупком теле, толкнула старика. Тепло человеческих рук будто ошпарило Карачуна и, закричав от страшной боли, повалился он на ледяной пол и выронил посох волшебный.
Женщина, не теряя ни секунды драгоценного времени, подхватила посох и, ударив им об пол, приказала:
«Хочу немедленно оказаться у себя дома!» – и исчезла. Оставив Карачуна лежать на полу – озадаченного, испуганного и потерянного.
***
К сожалению, посох сработал не так, как рассчитывала Елизавета Ивановна, и перенес он ее не домой, а в чащу леса. Оглядевшись, она поняла, что местность совершенно незнакомая. Да и посох отказывался подчиняться и по факту оказался совершенно бесполезной здоровой палкой, которой женщина помогала себе пробираться сквозь сугробы.
А тем временем солнце клонилась к западу и приближалась ночь.
Глава 4
– Что–то мамы давно нет, – встревоженно обратился Димитрий к сестренке. – Как бы беда какая не случилась?