«Ох и пир ожидает меня этой ночью!» – радостно подумал он.
Глава 7
– Ох, горе мне, горе! Матери неразумной! – завыла Елизавета Ивановна, а Ядвига Петровна бросилась ее обнимать.
Горько ей стало от боли материнского сердца. Гладила она женщину по голове и шептала на ухо слова добрые. Долго сидели женщины, обнявшись, пока, наконец, не пришла к Ядвиге в голову мысль безумная.
– Хватил слезы лить, ими все равно делу не поможешь! Давай Карачуна вызывать и о помощи его просить.
Ядвига схватила посох волшебный, вышла на улицу, да как шибанула о сырую землю:
«Хозяин посоха, явись!»
И в тот же миг появился великий бог зимы – Карачун Морозович.
– Да что же ты делаешь женщина! Вещь–то это хрупкая, а ты ее по земле колошматишь, – и потянулся Карачун к посоху своему, чтобы забрать собственность свою дорогую.
– Не так быстро дедушка! – из избы выбежала заплаканная Елизавета Ивановна и перехватила посох. – Верну его, если детей моих спасешь, ирод ты несчастный!
Карачун бросил взгляд свой сердитый сначала на жену несостоявшуюся, потом на женщину, что посмела вызвать его и, нахмурив брови еще сильнее, голосом громоподобным промолвил:
– Да вы что это, приказывать мне вздумали?! Да я вас сейчас как заморожу!
Ядвига Петровна, понимая, что соглашения лучше заключать на холодную голову, отодвинула в сторону Елизавету, а сама, схватив Карачуна под руку, стала по плечу его поглаживать, да успокаивать.
– Ну, будет Вам, хозяин снегов и морозной стужи, – голос ее был такой ласковый, а поглаживания такими нежными, что старик сразу смилостивился и подобрел. – Простите вы дитя неразумное, горе у нее великое. Детки маленькие в лапы к лешему угодили, хочет старик полакомиться мясцом свеженьким. Вот и болит сердце материнское.
– А мне–то что? – ответил Карачун уже более мягким голосом. – Мне до них дела никакого. Эта бестия мне чуть замок не растопила, да и посох нагло похитила. Пусть убирается на все четыре стороны!
– Ах ты, козел старый! – из–за спины Ядвиги закричала Елизавета. – А не ты ли меня от семьи родной похитил и насильно женой своей сделать хотел?
Ядвига, конечно, бросила суровый взгляд на Елизавету: мол, не лезь в разговоры чужие! Но заметила, что Карачуна сильно смутили слова женщины, и она поняла, что не все так просто и что возможно богу зимы есть, чего стыдиться. Поэтому она отстранилась от него немного и взглянула в глаза ледяные.
– Эх, Карачун Морозович! Тысяча лет в обед, а все туда же! На молодухе решили жениться?
Старик что–то забубнил себе под нос, и моментом смущения не побрезговала воспользоваться Елизавета Ивановна.