Россия за рубежом (Раев) - страница 135
Вторым преподавателем Богословского института, чьи труды также ознаменовали новый этап в развитии дореволюционной историографии, был Г. Федотов. Федотов начал свою научную карьеру как историк французского средневековья, изучал религиозную жизнь и представления эпохи Меровингов. Он сумел по-новому взглянуть на хорошо известные агиографические источники, предвосхитив подходы, характерные для социологии религии и так называемого «насыщенного описания». Ту же методологию и тот же тип источников он использовал и при изучении русских святых. Исследовав житийную литературу и так называемые духовные стихи, которые отражали истинный характер русской религиозности, Федотов опубликовал книгу «Святые древней Руси», где он создал типологию русской святости и описал ее особенности. Вслед за этой книгой увидело свет краткое жизнеописание митрополита Московского Филиппа, чья казнь по приказу Ивана IV вызвала широкий общественный резонанс. Наконец, Федотов приступил к написанию работы по истории русского религиозного сознания, которая так и осталась незавершенной, хотя первый том был издан после войны на английском языке>8. В этой книге он проявил свои аналитические способности и знания в области антропологии, создав достоверную картину развития религиозных чувств и отношения к религии на Руси с древнейших времен до XVII в., их переплетения с пережитками языческих культов. Наблюдения и выводы, сделанные Федотовым в этой работе, так же, как и параллели с современностью, приведенные в более ранних его работах, имеют значение для реформ, проводимых в нынешнем обществе, в частности для постсоветской реконструкции России. В трудах Федотова обосновывается и утверждается тезис, согласно которому преданность интересам общества является характерной чертой русской христианской традиции и практики церковной жизни. В то же время его труды помогли обнаружить корни русского национального самосознания, уходящие в глубь его религиозного наследия. Эмиграция, искавшая ответ на вопрос о природе своего культурного наследия и самосознания, воспользовалась трудами Федотова.
Институт св. Сергия был не единственной организацией, печатающей религиозную литературу. Оказавшаяся под властью Советов Россия уже не могла поставлять такие издания за границу, лишь с конца 30-х гг. с крайней неохотой в СССР было дано разрешение на публикацию ограниченного числа религиозных изданий. У православных церквей на Балканах также не было средств, а возможно, и желания браться за это дело ради церкви в изгнании. До 1914 г. за границей не было необходимости печатать литургические и дидактические материалы, поскольку за пределами империи постоянно проживало лишь незначительное число русских. Кроме того, подобную литературу всегда можно было заказать в многочисленных российских церковных издательствах. С другой стороны, большинство наиболее активных, предприимчивых, обладавших большими связями эмигрантов, из числа тех, кто был связан с издательским делом в дореволюционной России, не проявляли большого интереса к религиозной литературе. Они ориентировались по большей части на светские издания, а к церкви относились с недоверием, явившемся следствием тесной связи между государством и церковной иерархией при Романовых. Таким образом, решая задачу сохранения полноценной религиозной жизни в чужом окружении, диаспора испытывала большой недостаток в такой литературе.