Россия за рубежом (Раев) - страница 170
Это, однако, не означает, что историки-эмигранты не занимались изучением причин и хода событий, которые предшествовали падению империи в феврале 1917 г., и тем, что за ними последовало. Их энергия была направлена на написание мемуаров, сбор воспоминаний и прочих материалов для будущих научных исследований. Это были, как правило, личные воспоминания или специальные записки, написанные теми, кто непосредственно принимал участие в каком-либо из важных событий в истории последнего десятилетия империи или же «смутного времени», которое за ним последовало>15. Они старались изложить свою, пусть субъективную, точку зрения на причины, приведшие к падению старого режима. Для публикации подобного рода воспоминаний было основано несколько серийных изданий, наиболее солидным среди которых был «Архив русской истории»; помимо него, можно упомянуть издававшиеся короткое время журналы «Историк и современник» и «На чужой стороне»>16. Кроме того, художественно-публицистические журналы и наиболее известные газеты также печатали отдельными выпусками мемуары участников и очевидцев революции и гражданской войны. Как свидетельствуют собрания зарубежных архивов, абсолютное большинство мемуаров так и не было опубликовано. Очевидно, что в 20 —30-е гг. эмигранты еще слишком остро воспринимали эти со-
* В защиту себя и своих дел (лат. ).
бытия, чтобы решиться на их критический анализ и «объективное» воссоздание картины случившегося.
Естественно, что более общая проблема предпосылок и причин революции не могла не привлечь внимание историков-эмигрантов. Целью написания ими и их товарищами по изгнанию воспоминаний в значительной степени была попытка дать свое объяснение произошедшему. Преобладали в основном два типа ответов: первый сводился к признанию революции случайным событием, которое нарушило более или менее естественное, гармоничное и прогрессивное развитие империи в последние десятилетия (после пореформенной эпохи), оборвав этот процесс. Это, по мнению одних, было результатом серии непредвиденных событий, например первой мировой войны, или, как полагали другие, козней негодяев, поставивших своей целью разрушить величие России и ее культуры ради интересов Германии или же во имя торжества нигилизма. Ответ, который предлагали либерально настроенные историки, заключался в том, что господствующие тенденции в истории Российской империи после 1861 г. и особенно после воцарения Александра III создали проблемы такого масштаба, что они не могли быть решены силами консервативной бюрократии или императора-обскуранта, для этого необходимо было сотрудничество правительства со всем обществом, но, поскольку этого не произошло, крах империи стал неизбежным, несмотря на то, что отдельные события, сопровождавшие этот распад, не были предопределены предыдущим развитием. За исключением С. С. Ольденбурга, защищавшего последнего царя как личность и как правителя, не было никого, кто бы всерьез отстаивал правильность шагов, предпринимавшихся прежним режимом в ответ на те критические обстоятельства, с которыми столкнулось русское общество. Это, однако, не повлияло на появление весьма значительного количества популярной, сентиментальной и патриотической литературы, которая оплакивала трагическую участь царской семьи. В ней нашла отражение эмоциональная реабилитация последнего царя и его супруги, которая возникла и утвердилась во время гражданской войны.