Сделанные выше замечания подводят меня к ключевому моменту, характеризующему эмигрантскую историографию, который, как мне представляется, способен в значительной мере объяснить неоригинальный и нетворческий ее характер. Историки-эмигранты прошли профессиональную подготовку в последние два десятилетия XIX или в начале XX в. Как в Западной Европе, так и в России это был период господства позитивизма. Позитивистское направление в историографии имело двойственный характер. С одной стороны, вера в то, что основная задача историка состоит в накоплении как можно большего количества фактов, прежде всего почерпнутых из архивных источников (для новой истории), а для более раннего периода — из рукописных памятников, и разработке в первую очередь политической и социально-экономической истории. Самое накопление взятых из источников фактов, которые можно было считать достоверными, рассматривалось как идеал, к которому следует стремиться историку, поскольку интерпретация представленных фактов происходит почти автоматически. Мы, безусловно, допустили чрезмерное упрощение фактологического уклона этой исторической школы, однако здесь кроется причина, в силу которой написанные подобным образом исторические сочинения не получали большого общественного резонанса. Их обедняло отсутствие красок, сюжета, личностей. Кроме Ключевского, который был исключением во многих отношениях, по крайней мере в прочитанных им и опубликованных университетских курсах лекций, русские историки писали напыщенным стилем, не проявляли интереса к биографиям отдельных лиц, так что их аудитория была ограничена по преимуществу кругом специалистов и немногочисленных любителей>17.
Общеизвестно, однако, что простое накопление фактов не создает еще предпосылок для глубокого синтеза, не говоря уже о том, что охватить все факты невозможно. Факты приходится выбирать, и выбор этот зависит от определенных пристрастий. Более того, подбор и интерпретация фактов, если мы хотим, чтобы они приобрели какое-то значение, должны быть основаны на некоей базовой идейной схеме. Другой особенностью позитивистской историографии (и эти принципы были впервые сформулированы основателем позитивизма Огюстом Контом) была вера в то, что факты сами вскроют те специфические формы, в которых проявляются законы общественного развития. Законы универсальны, хотя временами различаются в своем проявлении и в хронологической последовательности. Вместе с тем, если признать существование законов общественного и исторического развития, попадаешь в плен детерминизма, который допускает возможность лишь частичного и неадекватного воздействия отдельных людей и случайных событий.