Следует упомянуть также о другой характерной черте культурной атмосферы Серебряного века, несмотря на то, что ее влияние на эмиграцию в основном получило освещение в шестой главе. Серебряный век явился периодом мощного возрождения духовно-религиозных настроений среди образованных слоев русского общества. Общество проявляло все больший интерес к моральным и метафизическим аспектам религиозной жизни, а духовенство (по меньшей мере, ряд влиятельных его представителей) признавало необходимость более широкого вовлечения церкви в решение социальных и экономических проблем и установления более тесных связей с интеллигенцией. Примером служат дискуссии, проводившиеся в религиозно-философских обществах Петербурга, Москвы и других городов, общественная активность отдельных представителей клира, например Иоанна Кронштадтского (не говоря уже о Г. Гапоне). Интерес к религии и процесс духовного возрождения затронули и науку, причем отнюдь не только богословие, расширив круг читателей книг и исследований, посвященных церкви, ее истории и роли в современном обществе. Этот процесс в России резко оборвался после захвата власти большевиками, которые сразу же начали настойчиво проводить в жизнь антирелигиозную политику. Не удивительно, что все те, кто проявлял глубокий интерес к религии, после поражения Белой армии стремились эмигрировать. Более того в 1922 г. советское правительство выслало из страны целый ряд ученых, активно участвовавших в процессе философско-религиозного возрождения довоенных лет, в числе которых следует в первую очередь назвать Бердяева, Франка, Новгородцева, Карсавина и др. >28
Возрождение и рост религиозных настроений породили интерес к церковной истории и роли религиозного фактора в русской идейной и культурной жизни. Историки и их исследования оказали воздействие на обращение эмигрантской историографии к этим сюжетам, поскольку в Советской России более не существовало возможностей для продолжения этих исследований. Правда, две крупнейшие работы по этой проблематике не получили того общественного резонанса, которого они заслуживали. Первая из них была опубликована накануне войны, большая часть тиража погибла во время бомбежки. Вторая, хотя и была подготовлена в 30-е гг., вышла в свет лишь после 1945 г. и не на русском языке. Строго говоря, ни одна из этих книг не является частью культурной истории эмиграции, однако мы не можем обойти их вниманием в нашем изложении, поскольку обе они явились продуктом идейного опыта эмиграции. Следует также отметить, что оба автора, Г. Флоровский и Г. Федотов, пришли в русскую историографию, если можно так выразиться, со стороны. Они принадлежали к молодому поколению, чья профессиональная подготовка была завершена уже после революции.