«Пути» радикальным образом отличаются от традиционно написанных исследований по истории русской мысли. Во-первых, Флоровский твердо верил, что идеи являются продуктом деятельности индивида, живой, творческой личности. Чтобы понять идеи этой личности, следует знать как можно больше обо всем, что оказало влияние на создание отдельных концепций и гипотез. Живая, ищущая личность существует в собственном мире, поскольку человек «не строит, не рождает и не постулирует свой мир — он его находит». Каждая личность, таким образом, участвует в творческом процессе постижения мира и реагирует на его изменения. Этот процесс является актом «подвижнического деяния», и, лишь поняв уникальный контекст времени и места, в которых протекала жизнь данного мыслителя, можно действительно осознать идеи, которые явились результатом этого «подвижнического деяния»; только так можно постичь также динамическое воздействие и последствия той или иной идеи. В этом исследовании Флоровский проявил глубокое знание метафизических и телеологических воззрений, которые пронизывали всю русскую (и вообще европейскую христианскую) духовную жизнь. Объединяя индивидуальные исторические особенности и религиозные (в широком смысле) воззрения изучаемых авторов, Флоровский сумел по-новому взглянуть на историю русской мысли как на цепь «соблазнов» и «срывов». Он объяснил, как до него никто этого не делал, постоянное чередование этих элементов в недавней культурной истории России, а также вскрыл возможности существования в прошлом альтернативных вариантов развития, которые не были осуществлены, но которые могут заключать в себе уроки на будущее, если только удастся должным образом понять идейные ошибки («соблазны») и неудачи («срывы») прошлого.
Плодотворный характер книги Флоровского способствовал возрождению интереса ко многим аспектам русской истории (церковь, духовенство, богословие, славянофильство, «европеизация» XVIII в., Серебряный век), оказал глубокое воздействие на подход к их изучению. Значение этой книги заставляет нас остановиться на характеристике основных ее положений. Хронологический охват работы своеобразен и ограничен: опущены периоды Киевской Руси и феодальной раздробленности. Флоровский начинает свое изложение с неовизантийских влияний конца XV в., проявившихся в период духовного кризиса, который совпал с победой Москвы над всеми ее соперниками. Изложение обрывается 1917 г., хотя отдельные упомянутые Флоровским личности и течения оказали влияние и на эмиграцию. Тематически книга также неполна: автор уделяет меньше внимания истории тех богословских идей, которые не сыграли в России заметной роли, и сосредотачивается на истории современной русской мысли. Но даже здесь Флоровский поступает избирательно, поскольку он избегает обсуждения чисто экономических и политических идей, если они не затрагивают непосредственно базовых философских концепций и не отличаются особым религиозным и духовным звучанием.