Все эти проблемы были тесно связаны с вопросами методики обучения. Здесь эмигрантам приходилось признать тот факт, что дореволюционная школа и принятые в ней методы обучения не помогли избежать ни революции, ни той волны дикого насилия, которая захлестнула страну после 1917 г. В глазах многих эмигрантов главной виновницей революции являлась прогрессивная интеллигенция: интеллектуальной элите не достало гибкости ума, чтобы осознать новые реальности, с которыми столкнулась Россия после 1905, 1914 и 1917 гг., и приспособиться к ним. Многие полагали, что одна из причин этого заключалась в статичности и несовременности системы обучения, которая порождала нездоровый скептицизм и неприятие основных социальных и моральных ценностей страны.
Каким бы прекрасным ни было содержание обучения, методы дореволюционной государственной системы образования были допотопными, слишком негибкими, бюрократичными и формализованными, не допускали свободы творчества, самостоятельности и независимости мышления. Просвещенные и прогрессивно мыслящие педагоги и до 1917 г. хорошо понимали сложившуюся ситуацию, их идеи легли в основу изменений школьного образования, которые происходили в России при большевиках. Сам этот факт, однако, ставил в затруднительное положение руководителей образования в эмиграции: всякие изменения программы и введение прогрессивных методов могли, не дай Бог, посчитать проявлениями большевизма. Проще было обратиться к прогрессивным теориям и методам, разработанным на Западе. Эмигрантские журналы для учителей содержали много сведений о школах Монтессори, об идеях Джона Дьюи и различных экспериментах, осуществлявшихся в западной школе. Те немногие, кто посещал США, подробно рассказывали о существовавшей там системе образования, оценивая ее в целом позитивно, особенно в том, что касалось общих подходов к обучению.
Современные практика и теория образования были нацелены на развитие характера индивидуума, его инициативы, предоставляя ему свободу и развивая ответственность. Результаты особенно ярко проявились в США, где среди молодежи наблюдались, разумеется, более глубокие региональные и социальные различия, чем это было в старой Европе. В США и в меньшей степени в Германии были особенно популярны и многочисленны молодежные религиозные, главным образом христианские, организации, целью которых было развитие личности. Примером такой организации, получившей распространение в разных странах, являются скауты. Это движение не пользовалось заметной популярностью в дореволюционной России, однако получило распространение в эмиграции. Движение бойскаутов, как полагали, развивало в детях именно те качества, которых так не хватало России в годы великих испытаний войной и революцией. В большей степени, чем организации скаутов, эмигрантов привлекало чешское спортивное движение «соколов». Прежде всего, это движение носило отчетливую славянскую и патриотическую направленность, способно было возродить основы славянского единства, что было бы весьма полезным для России после предрекаемого всеми скорого падения большевистского режима. Группы «соколов» создавались русскими эмигрантами не только в Чехословакии, но также в Королевстве СХС, Германии и Франции. Летние лагеря и ежегодные слеты давали возможность молодым людям проводить лето с пользой для здоровья, знакомиться друг с другом и готовиться к активной самостоятельной жизни.