Пристальное внимание эмиграции привлекала еще одна юношеская организация — германское Jugendbewegung>2. Особенно привлекательными казались его идеализм и дух национализма, тем более что они были поставлены на службу социальным преобразованиям и восстановлению побежденной Германии. «Экологическая» направленность этого движения (стремление жить в чистой природной среде) вызывала ностальгические воспоминания о жизни в русской деревне и соответствовала настроениям изгнанников, ютящихся в чужих больших, грязных и уродливых городах. В любом случае, не подлежит сомнению, что в опыте Jugendbewegung искали то, что могло бы оказаться полезным эмигрантам после их ожидаемого возвращения на родину. Сходные устремления лежали в основе деятельности ИМКА в Соединенных Штатах с той лишь разницей, что эта организация носила отчетливо религиозный, христианский характер, а экологические моменты были выражены менее ярко. ИМКА роднила с Jugendbewegung идея служения обществу, хотя для нее не были характерны присущие последнему романтико-идеалистические, творческие и националистические настроения, идущие вразрез со здравым прагматизмом американского протестантизма. Результаты активной и целеустремленной деятельности ИМКА не могли остаться не замеченными русскими эмигрантами, которые прямо или косвенно сталкивались с ее работой среди военнопленных, беженцев-студентов или во время борьбы с голодом. Вдохновляясь этими примерами и получая щедрую материальную поддержку от Европейского секретариата ИМКА, Русское христианское студенческое движение в начале 20-х гг. развернуло деятельность, основанную на западных образцах, но ориентированную на ценности православия. Поскольку цели и идеалы этого движения носили по преимуществу религиозный характер, подробнее его деятельность мы рассмотрим в главе, посвященной церкви и религиозной жизни в Русском Зарубежье.
Основная цель усилий, предпринимаемых эмигрантами в области образования, состояла в том, чтобы сохранить «русскость» детей, воспитывая в них самостоятельность, отвагу и энергию, необходимые для того, чтобы справиться с трудностями жизни в эмиграции. В этом смысле цели образования в эмиграции разительно отличались от пассивности, дисциплинированности и преданности властям, насаждавшихся в дореволюционной школе. Парадоксально, что в первые годы советской власти прогрессивная школа и движение пионеров откликнулись на сходные потребности в воспитании инициативы и самостоятельности с той лишь разницей, что, как часто бывало в Советской России, идеализм и инициатива отдельных людей были подавлены бюрократическим тоталитаризмом.