Я говорил об «обществе» в изгнании. Что же превращало русских эмигрантов 20 —30-х гг. именно в общество, пусть и не вполне оформленное? Почему они не стали просто группой людей, спасшихся бегством из страха политических преследований? Этому способствовали два фактора. Во-первых, за границей были представлены практически все слои русского дореволюционного общества, хотя и в несколько измененных пропорциях>2. Среди эмигрантов мы можем обнаружить не только представителей бывшей правящей элиты — правительственной и придворной — и выдающихся представителей интеллектуальной элиты, но и мелкую буржуазию, людей искусства, ремесленников, рабочих и служащих, а также довольно значительное число крестьян, если причислить к ним казаков. Русская эмиграция не была однородной по конфессиональной и этнической принадлежности, уровню образованности и экономическому положению ее членов: в ней были представлены все основные вероисповедания и важнейшие народности Российской империи. Средний уровень образованности был хотя и выше, чем в старой России, но также разным: среди эмигрантов встречались и неграмотные. Равным образом и степень благосостояния тех, кто по собственной воле или в силу обстоятельств вынужден был отправиться в изгнание, была столь же неодинакова, как и среди населения империи.
Во-вторых, следует отметить обстоятельство, которое говорит больше, чем всякие социологические, экономические или культурологические данные: эмигранты сознательно стремились вести русскую жизнь. Даже попав в чуждое окружение, они хотели жить, работать и творить как неотъемлемая часть России, посланцами которой они себя считали. Для творческой жизни нужны были «производители» и «потребители» культурных ценностей. Из двух Россий, возникших вследствие политических событий, именно Россия за рубежом, которая проявила твердую решимость и недюжинную доблесть, продолжая быть Россией, оказалась более «подлинной» и более продуктивной в культурном отношении. Хотя это общество представляется несколько искаженным и неполным, особенно, как мы увидим, по своему демографическому составу, эмигранты воспринимали себя как представителей единого общества, а Русское Зарубежье — как свою страну. Они стремились жить так, словно эмиграция в культурном и философском плане олицетворяла собой всю Россию.
Возникновение русской эмиграции явилось прямым следствием поражения белых армий в 1920 — 1921 гг. и окончательного установления границ Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР) по Рижскому мирному договору 1921 г. Однако, если быть абсолютно точным, процесс создания Зарубежной России продолжался еще несколько лет. Пока границы РСФСР (а с декабря 1922 г. Союза Советских Социалистических Республик — СССР) оставались в какой-то степени открытыми и прозрачными — до начала коллективизации и первой пятилетки или по крайней мере до середины 20-х гг., — Россия за рубежом не была еще окончательно отделена от той, другой, России. С этой точки зрения нижняя хронологическая дата нашего исследования (1919 г. ) несколько условна и обозначает начало процесса формирования России за рубежом. Облик ее менялся, хотя структура более или менее устоялась к 1928 г. Численность эмиграции к этому времени перестала расти: новых беженцев из России почти не было, за исключением тех, кому удавалось бежать из тюрем и концлагерей, а также т. н. «невозвращенцев» — работников советских учреждений за границей, отказавшихся вернуться в Советский Союз, и членов их семей. Внешнеполитические события также вносили коррективы в облик эмиграции. Некоторые «провинции» России за рубежом сокращались в размерах или исчезали совсем вследствие особенностей политического развития стран, предоставивших русским убежище. Так, националистическая политика Польши, Румынии и, в меньшей степени, Латвии вынудила многих изгнанников искать новое пристанище; русская культурная жизнь в этих странах практически замерла. В результате японского вторжения в Китай и создания империи Маньчжоу-Го опустел русский Харбин, немногие оставшиеся там эмигранты вынуждены были заботиться лишь о своем выживании. Наконец, приход к власти в Германии Гитлера и последовавшая вскоре немецкая оккупация Чехословакии подорвали творческий потенциал центров русской эмиграции в этих странах и положили конец существованию там русских учебных заведений, литературной и художественной жизни.