) и Ван Гога их творения, рекуперированные их врагами, не получали от мира культуры признания, столь верного их духу, как действия тех венесуэльцев. Во время восстания в Дрездене в 1849 году Бакунин предложил вынести из музеев картины и установить на баррикадах при входе в город и посмотреть, станут ли наступающие войска стрелять, но его предложения не послушались. Мы видим, таким образом, как случай в Каракасе воскрешает один из эпизодов высочайшего за прошлый век революционного подъёма и сразу же заходит ещё дальше.
Не менее оправданными нам видятся действия датских товарищей, которые за последние несколько недель неоднократно атаковали при помощи зажигательных смесей конторы туристических агентств, организующих туры по Испании, а при помощи подпольного оппозиционного радиовещания – идею ядерных вооружений. Очень обнадёживает, что среди комфортного и скучного «социального» капитализма скандинавских стран появляются люди, которые насильственными методами вскрывают проявления иного насилия, на котором строится этот «гуманный» порядок, взять хотя бы монополию на информацию, организованное отчуждение досуга или туризм. Вкупе с той чудовищной изнанкой, которую должен принять как неизбежное дополнение каждый, кто согласился на уютную скуку: такой покой – это не только не жизнь, он ещё и зиждется на смертельной ядерной угрозе; организованный туризм – это не только убогий спектакль, скрывающий реальные страны, которые проезжаешь, но ещё и реальность той страны, превращённая в подобный нейтральный спектакль, ещё и полиция Франко.
И наконец, действия английских товарищей, которые в апреле предали огласке местоположение и план «Правительственного убежища в Шестом регионе»>3, чем неоценимо способствовали разоблачению того, до каких пределов уже дошла государственная власть в распоряжении территорией, и какими быстрыми темпами устанавливается тоталитарный тип власти, что явно связано не только с перспективой войны. Скорее наоборот, это распространившаяся повсюду угроза термоядерной войны служила до сегодняшнего дня и на Востоке, и на Западе тому, чтобы держать в покорности народные массы и создавать убежища для власти. И усиливать психологическую и материальную защиту власти господствующих классов. Последствия урбанизма, лишь кажущегося современным, служат тем же задачам. В апреле 1962 года мы уже писали в № 7 ситуационистского журнала на французском языке “Internationale Situationniste” об индивидуальных убежищах, которые за прошедший год активно строились в США: «Как и во всяком рэкете, здесь защита – это только предлог. Действительная функция убежищ состоит в обеспечении – а тут даже и в усилении – покорности людей и в использовании этой покорности в угоду господствующему обществу. Убежища, будучи очередным товаром, потребляемым обществом изобилия, лучше всех предыдущих доказывают, что можно заставить людей работать ради в высшей степени надуманных потребностей, которые к тому же непременно остаются потребностями, никогда не становясь желаниями. Новое жильё в виде “жилищных комплексов” – на самом деле продолжение всё той же архитектуры убежищ. Просто более низкого уровня; хотя они и ближайшие родственники. Концентрационная организация наземного пространства – это нормальное состояние формирующегося общества, а её сжатая подземная версия является выражением патологической страсти к излишкам. Эта болезнь хорошо изобличает суть его здорового состояния»