Размышления о Дон Кихоте (Ортега-и-Гассет) - страница 17

Камиль Коро. Перевозчик. Ок. 1865

Тревожное, неприятное чувство, к тому же – имеющее слишком конкретный смысл. Ведь каждый удар сердца – случайность, поскольку у нас нет никакой уверенности, что он не последний. Вот почему предпочтительнее слушать иную тишину, где раздаются чисто внешние, лишённые конкретного смысла звуки. Здесь воцарилась именно эта тишь, нарушаемая лишь отдалённым журчанием ручья да птичьими трелями иволг и щеглов, к которому порой примешивается звонкое пение соловья.

В один из таких прекрасных вечеров быстротечной весны я задумался…

Сколько нужно деревьев, чтобы можно было сказать: это лес? И какое число домов даёт нам право завести речь о городе? Как напевал крестьянин из Пуатье:

Или, как гласит немецкая поговорка: за деревьями не видать леса. Дело в том, что и лес, и город обладают измерением в глубину. А глубине, если ей необходимо себя проявить, самой судьбой суждено превращаться в поверхность. Вокруг меня – десятка два могучих дубов и несколько стройных ясеней. Могу ли я утверждать, что нахожусь в лесу? Никоим образом. Это не лес, а только деревья, которые мой взгляд различает в лесу. Настоящий лес состоит из тех деревьев, которых я не вижу, ибо лес по природе невидим. Именно поэтому на всех языках это слово окружено таинственным ореолом. Я поднимаюсь чуть выше по склону, идя по тропинке, над которой порхают дрозды. Что же? Теперь меня обступили почти точно такие же деревья. Лес начинает дробиться, распадаться на ряд кусков, последовательно предстоящих взору. Но где бы я ни оказался, лес как таковой ускользает из моего поля зрения.

Представим себе: мы вышли на поляну, внезапно открывшуюся средь зарослей. Вдруг нас охватывает странное чувство. Кажется, ещё минуту назад здесь на камне среди поляны, сжав руками голову, сидел человек. А потом вдруг встал – и ушёл. Приди мы раньше, мы бы непременно его застали. Мало того, абсолютно ясно: он ушёл очень недалеко и опять уселся на камень в той же задумчивой позе… Если нам взбредёт в голову застать его врасплох (иначе говоря, мы поддадимся искушению, которому лес подвергает любого, кто дерзко пытается раскрыть его тайну), сцена будет повторяться до бесконечности.

Лес постоянно держится от нас на некотором расстоянии. Вот он опять успел уйти – его и след простыл. Недаром древние – великие мастера облекать свои смутные образы в живые и телесные формы – населили леса юными, быстроногими нимфами. Точно и выразительно! Оглянитесь на ходу: там, на светлой прогалине, словно трепещет пустая и тёплая воздушная оболочка, в которую спешит ворваться ветер, – след скрывшегося нежного розового тела.