—Я вам ничего не отдам! – повторил я всё также твёрдо, сжав тарелку в руках. – Она больна, ей нужна пища!
Сказав это, я и вовсе отвёл взгляд в сторону, показывая свои стойкость и безразличие к её требованию.
—Глупец! – оглушил меня резкий вскрик женщины, заставивший меня невольно одёрнуть свой взгляд обратно. Я успел увидеть лишь, как её цепкие пухлые руки вцепились мне в шею, а лицо женщины теперь находилось в нескольких сантиметрах от моего, и я тут же ощутил запах запёкшегося жира и непереносимую вонь из её рта. Женщина принялась душить меня. Её руки, словно тиски, железной хваткой сдавили мне шею, так что нежные кости трахеи громко хрустнули. Не успев что-нибудь предпринять, я потерял контроль над телом, и в глазах быстро потемнело. Мне в лицо ещё раз вонзился крик: »
Оклемавшись от безумной дрёмы, я обнаружил себя по-прежнему сидящим возле кровати Виты. Вечерело. Мысль о том, что нужно сходить за едой, которую с такой неохотой выдавали, всплыла в моей голове. Так я и решил поступить. Давно уже опустевший желудок давал о себе знать, а мне ведь ещё нужно было накормить Виту, когда она проснётся.
С неохотой я поднялся на ноги и после ещё долго стоял над обессилевшей Витой, наблюдая за тем, как она спит. Время от времени она вздрагивала, по её телу пробегали мурашки, и она волочилась. Всё готов был я отдать, чтобы взвалить её ношу на себя, отнять у Виты её участь! Но случай распорядился иначе, и я должен был делать всё возможное, чтобы вытянуть её из неведомой пропасти. Подумав так, я поцеловал её в лоб, погладил растрёпанные седеющие волосы, и вышел из каюты. Вернувшись, я сел на то же место у кровати и перекусил.
Пока я пережёвывал ненавистную мной, но необходимую для жизни порцию отходов, на глаза мне попалась сверкнувшая в глубине комнаты бутылка. Я подошёл ближе и обнаружил несколько бутылей с алкоголем. «Ну и запаслась же Вита…» – подумал я, на мгновенье улыбнувшись, и взял одну из них. Присаживаясь возле кровати, я уже глотал столь нужный мне сейчас яд. Никогда прежде я не жаждал опьянения так, как в эти минуты. За столь короткий миг своего существования я успел уже столько потерять, столько пропустить через свою младенческую душу! Чувство сожаления потрясало меня, пока я раз за разом вливал в себя в себя обжигающий до глубины души алкоголь. Я быстро опьянел, и вся моя жизнь, все события разложились передо мной, словно карты. Образы, нелепые картинки всплывали в памяти. От наплыва эмоций к глазам подступили слёзы, но алкоголь сдерживал их. Показывая мне суровую правду, заключённую во всём мною пережитом, он убаюкивал и успокаивал. Жизнь представлялась мне в те минуты бурным потоком несбывшихся надежд, горестей и потерь. «Жизнь наша страшна, безумна и глупа», – подумалось мне. Истина эта приводила в ужас своей простотой и безукоризненностью. Не то чтоб я многое потерял, едва ли я что-то имел… Мне вспомнился Либер, и горькая слеза всё же скатилась по моей щеке. Последнее, что у меня есть, лежит позади меня в безмолвии. Для того чтобы жить, необходимо пламя в груди, и последний огонёк, способный зажечь сердце и принудить меня жить, затухал за моей спиной. Я являлся лишь безвольным свидетелем неизбежной гибели своей жизни.