Какая к черту ночь? Ведь их не бывает здесь просто так, а ночь от того лишь, что хочется спать. Нужно срочно искать парк. Он обязательно есть, подумал я. Я вспомнил, как попал сюда и побежал со всех ног, чтобы вернуться. Преодолевая сон, и не успев отчаяться, когда силы подходили к концу, я увидел то, ради чего пришел в этот город. У самого входа в огромный зеленый парк стояла скамейка, а над ней, склонив голову, возвышался сутулый фонарь.
Без снов и взглядов на прошедшую ночь
Несет меня голос по линии прочь
Только б проснуться в открытых глазах
Обратно вернуться не запутавшись в снах
Как жутко тянется время, когда очень ждешь. Есть ли оно вообще – наше время, которое мы делим, пытаемся остановить или хотя бы измерить, есть, наверное, лишь события, которые идут одно за другим, так долго, как только они этого захотят. Лишь бы оказаться там. Не напороться снова на унылые чаши под небосводом сплошных закатов. Не очутится в немом городке живых улиц, и наконец, не увидеть старика, хоть мне и жаль. О том, что не могу остаться на месте, я знал так же отчетливо, как видел этот фонарь. Вернее, чем самый настоящий фонарь. Вот только бы обратно.
Открыв глаза, передо мной была самая унылая картина, какую я помню. Сплошь белый цвет. Словно поволокой окутало глаза, и я даже боялся обернуться, но после почувствовал, что всего лишь лежу и, наверное, не все так уж страшно. Я ожидал всего на свете, когда открою глаза, а их придется открывать снова. Повернув голову чуть на бок, мне стало легче. Это было всего лишь облако. Я поднялся на ноги и взревел от счастья. Боже мой, я снова дома. И теперь события снова идут как попало, а мне так хочется увидеть друзей.
Мне жутко от своих снов, особенно когда я не сплю, а здесь такое бывает. Сами видели. Хорошо, что это случается лишь на время. Я снова их вижу, прижавшись спиной к огромному дубу, сидит Боб, а на его руках мистер Вульф. Бедняги мои, как же вы со мной живете.
– Без тебя стало бы скучно. – крикнул Боб от своего дуба.
– Я все это вслух, что ли… – прервавшись, произнес я.
– Ты просто очень долго спал.
– Простите меня, я не хотел…
– Ну, Бог с ним. Чего нам теперь делать?
Я долго глядел на них, пытаясь вымучить в себе выбор. Должен ли я рассказать им, сказать правду о том мире, в котором только что побывал. Молчи я, мы и дальше останемся вместе, идущими неизвестно куда. Путь этот теперь уже наверняка потерян, размыт, будто акварель под дождем. Но есть еще правда и тогда как знать, что случится. Самое главное в этом выборе то, что я так и не понял тот мир, но раз уж он есть – это что-то да значит. Если я расскажу Бобу о другом мире, он может уйти, исчезнуть как придуманный в моем подсознании. Если только он не настоящий, так непременно случится. Можно обманывать себя долго, но теперь от выбора уже не деться. Это ведь мой мир, стоит это признать. Я ведь никогда не прощу себе сделанного Боба. Он почти такой, но если это не он, с ним нельзя так. Нельзя просто взять и назвать нового плюшевого мишку именем старого медведя, пусть даже он и похож. Пусть даже и купил ты его только поэтому. Пусть тот останется в памяти, но с ним так нельзя. Странно может так думать о друге, сравнивая его с медведем, но думаю, он бы понял, если б слышал.