В делах чести, как давно убедился майор, очень полезно бывает вовремя промолчать. Будучи дворянином, он не нарушал своего слова. Но если слово не дано, а собеседнику лишь так показалось… Свидетель – этот усач со смешным прозвищем – очень уж молил: «Не отдавайте меня владычице! Конец мне тогда, а моя девчушка пропадет ни за грош… Не отдавайте, богами прошу!» Ворон Короны поклялся, что не отдаст – взамен на показания. Капитан Уитмор подтвердил: «Слово чести, что я защищу вас». Бэкфилд же только кивнул, и наивный усач принял это за клятву. Дурачина.
И вот нынче в Маренго, во Дворце Тишины, Бэкфилд с Уитмором стояли пред владычицей. Она слушала рапорт с великим интересом – и не мудрено: что ни слово, то диковинка! Узнав про Абсолют, похитителей и схему, Минерва аж засверкала глазами.
– Господа офицеры, вы принесли мне бесценные сведения! Я с радостью выделю вам любую награду, какой пожелаете.
Уитмор возразил:
– Ваше величество, я сделал это не для награды, а ради чести. Моя рота покрыла себя позором, потеряв Предметы. Надеюсь, что хоть в малой степени я заслужил прощение.
Бэкфилд, однако не принадлежал к злосчастной роте. Он сказал:
– Ваше величество, прежде чем перейти к вопросу награды, я хочу сообщить вам еще кое-что. Думаю, вам любопытны будут имена свидетелей: девчушка Крошка Джи и усач Инжи Прайс.
– По прозвищу Парочка?..
– Так точно!
Вот что значит: измениться в лице. Вся кровь отлила от щек Минервы, лицо стало белым, а глаза будто вмерзли в лед.
– Благодарю, майор, это очень ценное знание. Приведите Парочку сюда.
– Ваше величество, – вмешался Уитмор, – Ворон Короны и я поклялись не выдавать Инжи Прайса.
Бэкфилд пожал плечами:
– Ну, а я не клялся, так что…
– Ваше величество, на его попечении девчонка-кроха. Пропадет без него.
– Не пропадет, – возразил Бэкфилд. – Сиротке все пути открыты: хоть в церковь, хоть в бордель. Ваше величество, Парочка оставлен под охраной в привокзальной гостинице. Пошлите людей, пусть приведут.
Спустя час свидетелей ввели в кабинет и швырнули на колени пред Минервой.
Майору интересно было знать, что она скажет. Но владычица молчала и смотрела. Усач что-то забормотал, зачастил, посыпал горохом… Минерва приложила палец к губам, и он затих. Снова повисла тишина.
Она смотрела еще, наверное, минут пять. Даже Бэкфилда слегка пробрало.
Потом сказала:
– Да… Вниз его.
Парочку уволокли. Девчонка разрыдалась.
Уитмор вздохнул и взял ее за плечо:
– Прости, кроха. Скверно вышло… Тебе теперь некуда податься, так что идем со мной. Пристрою тебя, пока решу, как быть.