Тимофей Платонович захлебнулся, замер, после беспомощно улыбнулся и вновь заговорил – тягуче, задумчиво:
– Я устал… Я так устал!.. Я уставал 365 дней на протяжении 69 лет! Плюс по дню от каждого високосного года! Это сколько же изнеможения?! – страдальчески вопросил он. – Я устал от этого неба, от этого солнца… Устал от людей… И от себя… От себя я устал, слышите?! – истерично выплюнул он в лицо собеседнице. – Я хочу… Хочу когда-нибудь прижать ладони плотно-плотно к своему лицу и медленно-медленно стянуть его вниз… вниз… вниз…
Он прижал пальцы к щекам, пальцы поползи долу, кожа пуще прежнего заморщинилась, захмурилась, зарябила. Тимофей Платонович отстранил руки и посмотрел на них, как на чужие. Глаза его увлажнились, он заключил:
– Если кто-то мне скажет про любовь, я ему отвечу – нет любви!
И прикрылся воротом пальто, пытаясь подавить рыдания. По палубе торопливым шагом приблизился помощник капитана. Он схватил даму в берете за рукав пальто и закричал:
– Опять придуриваешься?! У-у-у, я тебе!..
Дама в берете выронила книгу, вырвалась из цепких пальцев и бросилась бежать. Красные глаза Тимофея Платоновича выглянули из-за ворота. Помощник капитана виновато развёл руками:
– Это… наша посудомойка… Она глухонемая. Воображает иногда себя пассажиркой… Вы уж извините…
Тимофей Платонович выпучил глаза, вскочил на ноги и застучал зонтом-тростью по палубе:
– Но как так? Я же… я… а она… А-а-а? Нет… Навряд ли… Э-э-э… Не может быть! Но… м-м-м… А, впрочем, так даже лучше… – наконец заключил он, устало махнул рукой и отвернулся. Жирная капля упала на плащ Тимофея Платоновича и скатилась слезой. Помощник капитана задрал голову.
– Ну и ливень сейчас будет…
Тот час же сверху хлынуло, заколотилось о палубу. Помощник капитана хотел было пойти прочь, но вместо этого принялся осматривать свой бушлат.
– Облезает! – раздосадованно воскликнул он. – Специально перед рейсом отдал его в мастерскую, чтобы восстановили цвет… и что?! Что за люди?! Столько денег запросили, а работа какая?! И ведь приличная мастерская… В квартале от Невского!.. – он охнул и указал себе под ноги. – Смотрите! С меня стекают серые капли!
Тимофей Платонович бесстрастно заметил:
– Мне кажется, те люди ни в чём не виноваты! Это всё оттого, что сегодня дождь серого цвета!
– Возможно, – сказал помощник капитана, задумавшись. – Возможно… Но… мне пора… Хорошего дня! – он махнул рукой и затерялся в ливне.
Тимофей Платонович кивнул, сел в шезлонг и раскрыл зонт-трость. Жирные капли забарабанили по нейлоновому куполу. Он устроился поудобнее и принялся смотреть в спагетти дождя, как в телевизор. Вскоре случилась дремота, и Тимофей Платонович забылся в карандашном наброске сновидений. Через семь минут и сорок семь секунд зонт выскочил из ослабевших рук. Редкие капли затихающего дождя упали на лицо, Тимофей Платонович очнулся. Зонт лежал на боку меж шезлонгами, запоздало защищая от воды книгу, обронённую посудомойкой. Тимофей Платонович поднял книгу.