Зал уже вовсю был заполнен народом. За столом уже сидели гости и громко разговаривали. Подруга Диминой мамы в этот момент, сделав вид, что несет подарок на кухню, сама укрылась там, принявшись боязливо смотреть из-за угла за тем, что будет дальше и как гости воспримут новую компанию. Тут Александре Игоревне стало жутко неудобно и стыдно появляться перед гостями Головиной, которые наверняка прекрасно знали ее биографию. А ведь она ни в чем не была виновата, ни в чем перед этими мнимыми судьями не провинилась: во времена той истории, которую все припоминают и рассказывать о которой я, ваш автор, все никак не начинаю, Александра Игоревна Тихомирова поступила обдуманно, адекватно и главное – по зову ее доброго сердца. Правда, этого поступка общество не одобрило, поэтому все ее друзья и знакомые отвернулись от нее. Никто не откликнулся, никто не поддержал ее – так она и осталась одна со своим сыном. С тех пор Тихомирова старалась избегать появления в обществе, которое заставило ее думать, что она не права и не заслуживает отныне в нем пребывать.
Тихомирова отдышалась, посмотрев в сторону зала. Дима вновь подошел к ней и обеспокоенно спросил, все ли в порядке. Она, кивнув головой, произнесла, что все хорошо, и они вместе вошли в комнату. И тут все затихло. Все сидящие за столом уставились на них – Дима и его мама, стыдливо поспешили отыскать свободное место на диване, хотя их истинным желанием было немедленно уйти. Явно все собравшиеся ожидали прихода на эти места кого угодно, но только не Тихомировых – для всех это стало сюрпризом, не весьма приятным. Все гости будто переменились, стали более зажатыми и тихими, словно потеряли праздничное настроение, ощутив вместо него разочарование. Мамаша Димы уже разучилась находиться в подобной компании – ее вновь одолел неудобный холодок стыда и страха, она даже боялась поднять глаза, чтобы осмотреть комнату и гостей, а Диме, более привыкшему к обществу в школе, стало жалко маму. Но коль пришли и сели, то деваться было уже некуда.
Диме Тихомирову не нравилась эта унижающая их обстановка. Обилие желтого цвета начинало угнетать. Не вызывали симпатии у Димы и гости, недовольно посматривающие на них. Мысленно критикуя их внешний вид, он успокаивался, а, поворачиваясь к маме и ухаживая за ней, не мог налюбоваться ее красотой. Она надела свой самый лучший сарафан и свои любимые босоножки; в этом наряде она всегда выглядела так, будто помолодела на несколько лет – весь ее образ венчали светлые волосы, аккуратно убранные в симпатичную косу. Школьник же был одет в темно-синие джинсы с белыми потертыми пятнами, простую черную футболку и слегка потрепанные кроссовки – свою любимую серую толстовку на замочке с капюшоном он оставил в прихожей; его мама тоже захватила с собой беленькую курточку на случай дождя или прохлады.