Сигнал к трезвону всемосковскому был подан с колокольни Ивана Великого к третьему часу дня: гулко ударили там в тысячепудовый колокол, и потом залилась звоном Москва в знак того, что с Александровского вокзала, куда прибыл царский поезд, двинулись уже один за другим экипажи и машины к Кремлю.
Публика, с полудня терпеливо дожидавшаяся "высокоисторического" события, успела уже промокнуть под дождем, на который очень скора бывает первопрестольная столица летом, но утешала себя тем, что "при каждом важном событии дождь - это к счастью".
Впрочем, так говорили только счастливые обладатели непромокаемых плащей и зонтов, а не имевшие ни тех, ни других были настроены гораздо более мрачно и переругивались с теми, кто около них в непроходимой тесноте раскрывал зонтики:
- Послушайте! Это черт знает что! Вы мне глаза выколете своим зонтом!
- Ну, так уж и выколю! Глупости какие!
- Непременно выколете, я вам говорю! Сверните зонтик!
- Ну да, ждите! Так я и свернула!
- Послушайте! С вашего зонта льет на меня, как из трубы водосточной!
- А вам разве не все равно, откуда на вас льет, с зонта или с неба?
- Прошу вас держать зонт от меня подальше!
- Еще чего не попросите ль!.. Как мне удобно, так и держу, так и держать буду!
Трудно было даже и дышать, не то что препираться. Осоловели в конце концов и мокли уже безропотно. А когда дождь перестал, повеселели: это предвещало, что должны двинуться с вокзала экипажи и машины, потому что они ведь предполагались открытыми, а какая же была бы в этом торжественность, если бы на царя с его семейством и на всю его пышную и весьма многочисленную свиту лил бы дождь?
Понятно было для всех, что они пережидали дождь на вокзале, а раз прекратился дождь - появятся на улице, ведущей к Кремлю.
И вот, наконец, в сиянии солнца после дождя и в гуле колоколов, они показались - и началось "ура!" точь-в-точь такое самое, какого требовали и ожидали генерал Адрианов, московский городской голова Брянский, командующий войсками Московского военного округа генерал-от-инфантерии Сандецкий, губернский предводитель дворянства Самарин и московский губернатор граф Муравьев и другие готовившие встречу царя.
Из них и Брянский и Сандецкий были только "временно исполняющими обязанности", и от успеха этой встречи могло зависеть их утверждение в должностях; генерал-майор Адрианов ожидал очередного ордена и повышения в чине, а метивший в министры Самарин надеялся быть замеченным и царем и царицей.
И многое множество других, занимавших разные посты в самой ли Москве или в Московской губернии, - все связывали исполнение своих тайных и явных посягательств на повышение с приездом царя в такой исключительный момент и все свои опасения связывали с тем, как будут вести себя москвичи на улицах и в Кремле... Вдруг что-нибудь случится похожее на то, что случилось с эрцгерцогом Францем-Фердинандом в Сараеве? Тогда уж не повышение по службе, тогда всей служебной карьере конец, тогда судебное следствие, а может быть, даже и суд, а по суду мало ли к какой пакости могут приговорить!