Потом побарабанил слегка по столу пальцами и заговорил с видимым усилием:
- Так вот, Алексей Фомич, всякий труд должен быть оплачен - у меня уж такое правило... хотя я и полицейская крыса.
- Ну, какая же вы крыса! - очень живо возразил художник. - Вы воплощенная мощь, чем меня и прельстили!
- Лишь бы не мощи, - попытался начальственно скаламбурить Дерябин, вынимая из стола одну за другой три десятирублевых бумажки. Потом, вопросительно поглядев на художника, вытащил еще одну такую же.
Сыромолотов решил было отказаться от этих денег, но подумал, не покажется ли ему это и подозрительным и обидным, поэтому сказал:
- Хватит с меня за мой труд. Вполне довольно.
Дерябин пододвинул ему по столу бумажки, и Сыромолотов спрятал их неторопливо в карман. Тут же поднялся он и протянул руку для прощания.
Однако Дерябин задержал его руку в своей - у него оказался еще вопрос:
- А тот этюд, какой вы сделали на дворе, его у вас тоже можно приобрести, конечно?
- Нет, нет, - поспешно ответил Сыромолотов, - этюды свои художники обычно не продают!
- Гм, вот как! Все художники? Не продают? Не зна-ал! - раскатисто протянул Дерябин. - А зачем же они им нужны, - прошу простить?
- Как всякая зарисовка с натуры, они имеют для художников большую ценность: это - капитал художника, - постарался объяснить Алексей Фомич и хотел освободить свою руку, но Дерябин держал ее крепко: он не понял, но хотел понять.
- А как же именно намерены вы тратить это свое прибавление к капиталу? - спросил он многозначительно, кивнув на холст, лежавший на столе.
Вопрос был поставлен так неожиданно, что Сыромолотов едва нашелся, что на него ответить:
- Теперь война, явится, разумеется, спрос на батальные картины придется, стало быть, и мне писать на военные сюжеты, - вот для чего понадобится мне мой этюд.
- Угу, - неудовлетворенно промычал Дерябин; Сыромолотов же продолжал:
- Вот почему, между прочим, мне на этюде и не нужен был тот фон, какой оказался тут у вас на дворе... Вы же, разумеется, как были во время оно военным, так и опять можете оказаться в рядах армии...
Сыромолотов говорил это с подъемом, точно желая его обнадежить, но Дерябин повел отрицательно головой, сказав решительно:
- Нет! Чинов полиции даже и провинциальной мобилизовывать ни за что не будут, а столичной - это тем более!
И выпустил, наконец, руку художника.
Выйдя из полицейской части, Сыромолотов отправился прямо на Васильевский остров, чтобы там, где было ему все давно уж известно, найти квартиру, одну из комнат которой можно было бы обратить в мастерскую.