— Если я уеду, ничего мне больше не узнать… Как я там буду жить? Не надо мне ехать. Надо ждать… Верно?
Мария Сергеевна, не отвечая, взяла на руки ребенка, откинула марлю. Девочка спала. Лицо врача прояснилось. Саша склонилась над дочкой и улыбнулась:
— Она тихая… Спит и спит.
— Нет, вам надо ехать, — решительно сказала Мария Сергеевна, поднимаясь и протягивая Саше ребенка. — Вам нельзя больше задерживаться ни на один день. Сегодня ночью кто-то сжег паром…
— Как же мы теперь переправимся?
— Надо ехать на Лоев. Может быть, там цел.
— А вы, Мария Сергеевна?
— Я одна. Уйду с последним красноармейцем.
Саша вдруг почувствовала страх: если и Мария Сергеевна думает, что ей придется куда-то уходить, значит, опасность близка. Несколько минут назад она тихо и мирно сидела на знакомом больничном дворе, любовалась с крутого берега Днепром, и ей никуда не хотелось ехать. А теперь заторопилась: ей не терпелось поскорей очутиться на том берегу реки, луговом и лесистом. Она заплакала, когда Мария Сергеевна на прощание обняла ее.
Выехали за местечко, Саша то и дело просила:
— Скорей, Аня, скорей!
Аня, не жалея, стегала лошадь кнутом. Дорога песчаная, тяжелая, лошадь мотала головой и не хотела бежать. Вскоре их остановили военные, сказали, что дальше ехать нельзя, и посоветовали поехать другой дорогой. Они назвали деревни в стороне от реки, показали на далекие сады, видневшиеся за морем ржи. Дорога вдали от Днепра показалась Саше страшной. Она попросила Аню повернуть назад.
— Куда же мы теперь? — спросила Аня.
— Не знаю, — беспомощно ответила Саша. — Я ничего не знаю. Может, посоветуемся с Марией Сергеевной…
— А чего советоваться! Надо ехать на Речицу. Там мост.
— Мосты бомбят, Аня. Есть ли он еще там, мост? Может, его давно нету.
Точно в подтверждение ее слов, со стороны Речицы послышались глухие взрывы. Саша вскинулась и попросила:
— Скорее, Аня!
— А куда нам спешить-то? — откликнулась женщина.
— Я переправлюсь на лодке и пойду домой пешком.
Мысль эта пришла вдруг, показалась такой простой и разумной, что Саша удивилась, как она не додумалась до этого раньше. Зачем она теряла время на поиски парома? Чтоб приехать домой со всем этим добром — тряпками и мешком зерна? На что оно, это добро? Кому оно нужно в такое время? Как ей не стыдно думать об этом, когда вокруг все рушится!
— Одна пойдешь? — спросила, помолчав, Аня.
— С Ленкой.
— С Ленкой! То-то и беда, что с Ленкой. Кабы одна — мир велик, иди, куда хочешь. А так… — Аня опять помолчала, подумала, потом тихо сказала: — Я пойду с тобой. Провожу. Все не одна…