Поля поняла, что это всего только знакомый, и, с облегчением вздохнув, посмотрела на Сашу.
«Что ж ты молчишь? Скажи человеку хоть слово!» — говорил ее взгляд.
Саша опомнилась и протянула руку:
— Здравствуйте, Владимир Иванович!
Он выпустил костыль, чтобы пожать ей руку, и покачнулся. Поля поддержала его.
— Да вы садитесь. Дайте ваш мешок. Раздевайтесь.
Не то они делали, что нужно, не то говорили друг другу. Даник недоволен был не только поведением сестер, но и самим комиссаром. Посмотрев на окна, не подглядывает ли кто сквозь проталинки, он громко поздоровался:
— Здравствуй, Петя!
Лялькевич обернулся и радостно обнял Даника.
— Здорово, Даник, здорово, дорогой.
Это было сказано от всего сердца, так как они знали друг друга, встречались в отряде, когда Даник ходил осенью на связь. Комиссар почувствовал глубокую благодарность к этому умному, смелому юноше. Увидев, как заблестели его глаза, не выдержала, заплакала Поля. Засуетилась, помогла ему снять шинель, усадила на лавку. Саша только сейчас заметила его ногу, обернутую тряпкой, костыль, который он положил рядом, подумала о Пете и тоже прослезилась. Слезы их оказались очень кстати, так как в хату вошла соседка Аксана — принесла сито, что взяла неделю назад и все забывала вернуть. Она остановилась у порога, сделав вид, что смущена присутствием незнакомого человека. Даник и тут не растерялся. Он с детской непосредственностью сообщил:
— Ксана! Сашин муж пришел… Петя! Из лагеря!
Молодая женщина, услышавшая эту новость еще на улице и прибежавшая, чтобы убедиться своими глазами, от неожиданности выпустила сито, оно покатилось через всю хату к Сашиным ногам. Аксана робко, застенчиво подошла, протянула красную, загрубевшую руку.
— Добрый день, Петя. С возвращением вас… Счастливым… Чтоб было счастливым…
Потом кинулась к Саше, обняла и залилась слезами. Увидела чужие радость и горе — вспомнила свое: убитого немцами свекра, мужа, который находится неведомо где — может, давно снег укрыл его белые кости.
Саша понимала, что ей следует ответить слезами, сказать что-нибудь. Но не было ни слез, ни слов. В эту минуту заплакала в колыбели Ленка. Поля вынула ее и поднесла «отцу». Он поцеловал девочку и тихо вымолвил:
— Доченька моя.
Саша вздрогнула. Она забыла об Аксане, о ее слезах, вся сжалась и ревниво следила за каждым движением Лялькевича, готовая в любой момент броситься и отобрать у него ребенка. Какая она ему дочь! Но Владимир Иванович, казалось, почувствовал это и быстро отдал малышку Поле. Саша вздохнула, вспомнила свою роль и поцеловала соседку в мокрую щеку.