— Скажите, где хата Трояновых? — спросил он.
— А вон пятая отсюда. Видишь, где высокий тополь…
— А Саша… Саша их… здесь, дома?
— Саша? Ах, боженька милый! — сразу догадалась и заголосила женщина. — Дорогой ты мой! Здесь она, дома твоя Сашенька!.. С дочушкой вместе! А, болезный ты мой!
«Он аж зашатался», — рассказывала потом женщина; она хотела поддержать, предложила, что проводит, но он поблагодарил и «не пошел, не заковылял, а рысью поскакал, хоть и на одной ноге».
Через пять минут полдеревни знало, что вернулся безногий муж Саши Трояновой.
Даник наблюдал за всем этим с чердака, сквозь щель в крыше. Когда инвалид стал приближаться, он соскочил оттуда и сообщил сестрам:
— Приехал. Идет.
Сашу, которая думала, что уже надежно подготовила себя к встрече с этим человеком, охватил ужас. Она заметалась по хате, не зная, что делать, куда себя девать, схватила Ленку, но почувствовала, как трясутся руки, и передала ребенка Поле, сидевшей за прялкой. Попробовала навести порядок в хате, начала переставлять вещи, поправлять подушки. Поля сказала:
— Не надо, Саша.
А что надо? Что ей надо делать? В висках больно стучала кровь, даже зеленые круги поплыли перед глазами. Как она скажет ему, чужому, незнакомому: «Ты, Петя?» Как встретит его?
Когда скрипнули ворота, она застыла посреди хаты как каменная, боясь шевельнуться, боясь хоть на миг отвести взгляд от двери. Фантастическая, невероятная мысль сверкнула в разгоряченном мозгу: а вдруг Даник готовил ее таким образом к встрече с Петей?
Вот сейчас откроется дверь, и войдет он… Нет, нет, этого не может, не должно быть! Не надо, чтоб он оказался в плену, чтобы он пришел домой, когда идет бой за Москву, за жизнь. Разумом она не хотела его возвращения, а сердце, глупое бабье сердце, замерло в ожидании.
Дверь отворилась, и… Саша вскрикнула, напугав Полю и Даника.
На пороге стоял Владимир Иванович Лялькевич.
Он окинул присутствующих быстрым взглядом — нет ли посторонних? — прикрыл дверь и заковылял к Саше, которая стояла ошеломленная, растерянная: как ей принять человека, некогда домогавшегося ее любви? Поля, насторожившись, шагнула ему навстречу, как бы желая загородить младшую сестру.
Он остановился перед ними и, не здороваясь, однако не сводя смелого взгляда с Саши, тихо сказал:
— Поверьте, Александра Федоровна, что только сегодня, когда мне назвали вашу фамилию, я понял, что это вы. Если вам неприятно, я завтра же уйду, разрешите только переночевать, — он склонил голову, идти ему было некуда. — Скажете, что я отправился проведать своих родителей.