— Ты, гачупин, придержи свой язык за зубами, а не то я его сильно укорочу! — и он достал из-за пояса кривой нож и провёл им по своему давно не бритому кадыку.
Подумаешь, какие мы крутые, одним взмахом насрём в семь унитазов махом, — раздосадовано думал я, перебирая в голове мрачные перспективы. Надоело уже дрожать и бояться. Каждый здесь, чуть что, сразу за нож хватается! Даргинцы, что ли, через одного. Заманали уже своими угрозами. Перед моими глазами мелькнул образ кладбища, наполненный крестами до горизонта, на каждом из которых красовалось имя и слово «пират».
В голове шумело, а перед глазами мелькали круги, и это после того, как нас вчера дважды избили. Добрые флибустьеры, благородные флибустьеры, любвеобильные флибустьеры. Стоп! Это уже лишнее, как бы не сглазить! А то, от этих грязных, диких и вонючих мужланов всё можно ожидать, в том числе, и педофилию. Эх, угораздило же меня попасть в тело подростка!
Конечно, новые перспективы, жизнь с чистого листа, магия, к тому же, гаремы, власть, раздолье. Тьфу, мечты, мечты, а пока, по уши в дерьме, избит и забыт. И каждый, абсолютно каждый, норовит сломать мне мой нос.
Зло взглянув на него глазами, подбитыми фингалами, я сказал: — Тогда я и про карты вам не расскажу!
— Это про какие карты ты нам не расскажешь, — сразу насторожился француз, — меня, кстати, Пьером зовут!
И почему я не удивлён! — мысленно воскликнул я. Пьер, да Жан, Поль и Жак, Шарль и Эжен, Николя, да Мишель, ты ко мне зачем зашель?
— Пьер Пижон! — и он картинно подбоченился, давая возможность себя рассмотреть.
На что там смотреть? Обычный француз, невысокого роста, слегка картавый, дочерна загоревший, при этом, горбоносый, как и я, только с голубыми глазами и рваным ухом, которое тщательно скрывает под цветастой банданой, явно, когда-то бывшей роскошной женской блузкой, располосованной на широкие полосы. Пижон… блин.
Горестно вздохнув и пустив даже слезу, я проговорил дрожащим от слёз голосом.
— Я портуланы магические умею читать и карты морские. А папка погиб, а он мне запрещал об этом рассказывать! А…
— Стой, стой, я всё понял. Тогда прошу на наш корабль… юнга! Педро Хуан, и вы тоже, а то нам помпу некому качать, ведь мы благородные флибустьеры, а не какие-то там пираты. А работать в вонючем трюме, это не благородное занятие. Это занятие для таких благородных, как вы, падре. Вам, ведь, не привыкать ковыряться в человеческой грязи? Вот мы и подобрали вам, подходящее вашему ремеслу, занятие.
— Или вы владеете целительской магией, я слышал, что священники умеют лечить святой магией, правда, не все. Так как вы можете?