— Я смотрю тебе нравится Гарсия?
— Вот ещё… — Мерседес качнула головой, не переставая улыбаться. — Мы с ним поругались ещё в прошлом году, ты же знаешь!
— Понятно, но тогда получается, что он приехал в академию, чтобы помириться с тобой?
— Если бы, — тяжело вздохнула Мерседес и снова выдала себя: — Нет, он приехал к ректору, наверное, за рекомендательным письмом.
— Гм, возможно, — не стала спорить Элеонора. — Но ты ведь до сих пор его любишь?
— А ты зачем меня выспрашиваешь? — насторожилась Мерседес.
— Да так, мне он тоже нравился всегда.
— Когда это он тебе нравился?
— Нравился. Но я же не ты и не собиралась выставлять свои чувства напоказ, и к тому же не хотела мешать тебе. В любви третий лишний, ты не находишь?
— Спасибо за это тебе, подруга.
— Вот видишь, как я тебе помогаю? А ведь Эрнандо мне подарил розовую жемчужину, помнишь?
«Ещё бы!» — Мерседес тотчас же вскипела гневом, но так и не начала понимать, зачем этот разговор.
— Помню и что ты этим хотела сказать?
— Ничего. Раз у тебя с Эрнандо больше ничего нет, то почему бы мне с ним не общаться. Он, конечно, моряк и мужлан. Но вместе с тем, удачлив, герой и говорят, что нашёл сокровища. Чем не жених?
— Какая же ты стерва, — не выдержав, прошипела Мерседес, а её глаза моментально менялись с голубого на зелёный цвет.
— Это я-то стерва? Смеёшься? Да мне до тебя также далеко, как и до Луны. Я просто практичная, и не отталкиваю от себя людей, в отличие от тебя.
— Да неужто? Ошибаешься! Ты холодна, как лягушка. Цинична, как прожжённый пират и лжёшь, как профессиональный вор.
— Ого, какие эпитеты ты знаешь, Мерседес. Удивлена. А я-то думаю, что ты нежная сеньорита, бешеная, но зато воспитанная. А оказывается, что нет. О! Как я разочарована…
— Ты… ты!.. — Мерседес не могла найти слов.
— Охладись подруга, он не твой!
— Не мой, — признала Мерседес, — Но и не твой!
— О-ха-ха! Да, он тоже не мой, но будет моим. Папенька не просто так мне его советует, вот посмотришь! «ПО-ДРУ-ГА!», — по слогам произнесла Элеонора и с торжествующем видом вышла из комнаты, направившись в общую гостиную, где она могла спрятаться от рассвирепевшей Мерседес. Всё же, Мерседес очень сильный маг, и де Тораль не может ей противостоять. Да и больно надо с дурой общаться, а уж тем более драться на потеху остальным.
Мерседес хотела бросить вслед Элеоноре комок своего гнева в виде фаербола, но всё же смогла сдержаться. Нет, она не была психопаткой. Дурой возможно, но не психопаткой.
Не в силах сдержать свои эмоции, она бросилась на кровать и, схватив подушку, стала заливать её слезами сначала ярости, а потом бессилия, судорожно сжимая её руками.