– Я видел груз на тележке.
– Вот и славно. Значит, тебе есть о чем подумать.
– Молт?
Но старик уже вышел из поля зрения Ривера, и слышны были только его шаги среди развалин.
– Молт!
А потом стихли и они.
Ривер осторожно повернул голову к небу. Втянул в легкие побольше воздуха и завопил, выгнув спину дугой, как будто злость пыталась вырваться откуда-то из нутра. Тележка затарахтела, веревки впились глубже, и вопль перешел в крик, который вскинулся к ветвям и заметался между стен вокруг. А Ривер так и остался лежать на спине, привязанный к тележке и окруженный темнотой. Высвободиться из пут он не мог, и криков его никто не слышал.
И, как он внезапно осознал, время поджимало.
Лицо Молли застыло под слоем крем-пудры, намазанным толсто, как масло на хлеб. Когда Лэм умолк, она с минуту помолчала, а потом сказала:
– По-твоему, это он. Катинский. Это он тогда похитил Дикки Боу.
– Да.
– И все это время выжидал, чтобы сделать следующий ход.
– Нет. Окончание холодной войны помешало ему привести в исполнение свой первоначальный план. Сейчас он задумал что-то другое. А Дикки Боу подвернулся очень кстати.
– А цикады? Они вообще существуют?
– Агентурную сеть легче всего скрыть, если противник считает, что ее не существует. Никто не стал искать агентов Александра Попова, поскольку мы решили, что они выдумка. Как и сам Попов.
– А Попова придумал Катинский.
– Да. А это означает, что Николай Катинский и есть Александр Попов, – сказал Лэм.
– Боже мой, Джексон, ты воскресил призрак!
Лэм оперся спиной о стену. В сумраке он выглядел моложе, наверное, потому, что вспоминал древнюю историю.
Молли не стала прерывать его размышления. В подвале, куда никогда не заглядывал солнечный свет, между стеллажей сгустились тени; Молли сознавала, что это просто игра воображения, обусловленная ходом биологических часов. Снаружи занимался рассвет. Риджентс-Парк никогда не спал по-настоящему и скоро стряхнет всю эту ночную шелуху, липкую паутину призрачных ощущений, скапливающуюся в темноте, о которой не подозревают сотрудники дневной смены.
Лэм шевельнулся, и Молли задала ему вопрос:
– И что же задумал Попов?
– Не знаю. Не знаю, что он задумал. И не знаю, почему именно сейчас.
– И почему он отправил всех агентов в Апшот.
– Да, и этого я тоже не знаю.
– Мертвые львы, – сказала Молли.
– Какие еще львы?
– Игра такая. Притворяешься мертвым. Лежишь. Не двигаешься.
– И чем же заканчивается игра? – спросил Лэм.
– Поднимается кавардак, – ответила Молли.
Мобильник лежал в кармане.
Это, подобно сведениям о брачных игрищах пингвинов, с одной стороны, утешало, с другой – озадачивало, но в общем не имело никакой практической ценности. Озадачивало по большей части то, что Молт не отобрал мобильник. Как бы там ни было, телефон с тем же успехом мог быть подвешен к веткам дерева, растущего среди развалин. Извлечь мобильник из кармана Ривер не мог.