– Неисправности устранены с незначительными замечаниями. Самолёт рекомендован на снабжение воздушного флота, как современный истребитель – отчеканил тут же Ворошилов.
– Ах, рекомендован – Сталин громко ругался редко, но тут его прорвало на эмоциональный стресс. Так иногда бывает у людей, когда их жизнь находиться каждую минуту в постоянном цейтноте. Десять минут перемешивая грузинские и русские ругательства, показались соратникам вечностью. Особенно негодовал за бездарно потраченную валюту в немалых количествах. Кончилось это тем, что Менжинскому стало плохо и пришлось срочно вызывать врача.
В это же время в Таганроге.
Передо мной стояли двое. Крепкий и жилистый старик неопределённо возраста в изношенной, но аккуратно заштопанной в нескольких местах серо-зеленой черкеске. На вид ему можно было дать и пятьдесят и восемьдесят лет. Рядом с ним стройный и гибкий парень лет пятнадцати в поношенной одежде, явно с чужого плеча. На голове у обоих, несмотря на довольно тёплую погоду, старые кубанки.
– Вот только деда Савелия с внуком и смогли найти. И то согласились по тому, что им жить не на что – доложил мне Сергей.
– Пластуна и брать на работу никто не хочет? – удивлён я таким разбазариванием ценного людского ресурса.
– Бывших пластунов запрещено брать на работу… но Вам же всё равно – вздохнул Белоусов.
– Абсолютно. Меня интересуют только верность нанятых людей и их навыки – я пристально смотрю в глаза старику. А пластуны вообще была особая если не каста, то воинские формирования в Российской империи, которые передавали, как правило, своё умение по наследству. А кто после войн иммигрировал, составляли основу и гордость морской пехоты США и Иностранного легиона Франции.
– А сам-то ты как поступаешь с доверившимися тебе людьми – оскалился в улыбке дед и погладил полуседую бороду.
– Если клятву на оружие и крови принесёшь, то могу со временем и род взять – отвечаю твёрдо и серьёзно. Но теперь уже дед с серьёзным лицом смотрел пристально мне в глаза.
– Из благородных значит. И не боишься? – щуриться он с улыбкой, от чего морщины возле глаз сразу же выдали его возраст. Явно больше шестидесяти.
– Из благородных… и не боюсь. Да и гражданство у меня французское – вернее нет его у меня никакого. Только постоянное разрешение на проживание во Франции.
– И что меня с внуком забрать сможешь? – всё так же улыбается дед.
– А почему нет. У меня бывших русских много служат – пожимаю плечами.
– И всех в род принимаешь? – опять скалиться дед.
– Эх ты хватил. Только потомственных воинов и только тех, кто это заслужит своей верностью и честью – вот же дед дотошный. Второй после Бехтерева мне такой попался. Хотя и правильно.