Гоша допивал пиво, переключал каналы и вдруг остановился на чем-то невероятно эротическом.
Эротизма в жизни Гоши было мало. Супружеский долг они с женой отдавали два раза в месяц, когда Ленечка оставался у бабушки.
Делали они это в темноте и по традиции тихо. Потому что сначала за стенкой жила Зинаида Яковлевна — мама Гоши, потом там поселился Ленечка. А еще потом у Гоши начались проблемы по этому делу.
Нина рассказала всем знакомым — советовалась. И уже совершенно потом все просто забылось. И Гоша даже был рад, что ничего не должен, кроме влажной уборки и обязательных дел по списку.
Просто дважды проверял, что дверь в ванную закрыта.
Пиво кончилось. Гоша уже не смотрел про путешествия, а думал, как еще можно использовать остатки свободы.
Он увидел пустую клетку Иннокентия, представил в ней такого же, но другого хомяка, и вдруг заревновал. Достал любимую хомячью игрушку с бубенчиками и аккуратно положил в коробку из-под кроссовок.
Гоша взял Кешу, взял лопату, и даже документы на всякий случай взял. Спустился по лестнице, чтобы точно не встретиться с Ниной и новым хомяком.
Он вышел на улицу, знакомой дорогой дошел до продуктового, потом до остановки. Дальше Гоша давно не ходил. Дальше было мельтешение из окна автобуса — терра инкогнита.
Он останавливался у витрин, рассматривал, примеряя на себя какую-то другую, невероятную жизнь.
— Заходите, открыто. — Человек выбросил окурок и открыл дверь. Гоша поправил очки и решил, что отказываться невежливо.
Он никогда не был в барах. Зашел, положил коробку с Кешей на стойку и неловко забрался на высокий стул, держа в руках лопату.
— Что налить?
— Пива.
— Темное, светлое?
— Обычное.
Бармен налил пива в красивый высокий бокал. Гоша пил, придерживая лопату и улыбаясь. Вдруг ему в голову пришла тревожная мысль.
— Извините, — Гоша стал нервно рыться по карманам, — а этого хватит? — Он достал несколько мятых купюр.
— Хватит. Тут еще на орешки. Хотите?
— Хочу. Наверное, — сказал Гоша. — Хочу!
Бармен поставил орешки.
— Хорошие кроссовки, — он посмотрел на коробку. — Я сыну тоже такие брал.
— А это не мой сын, — впервые вслух сказал Гоша.
— Бывает.
— А в коробке хомяк, — сказал Гоша и положил сверху несколько орехов. — Когда я вот так, меня тоже просто заменят на другого такого же.
Бармен налил еще бокал.
— У меня нет больше.
— За хомяка.
Когда Гоша вышел из бара, уже совсем стемнело. Он перехватил лопату поудобнее и пошел во двор. Раньше там была самая высокая горка на районе. Но так далеко мама не пускала, конечно.
Гоша нашел кусок картона, неуверенно забрался на горку и съехал. А потом еще. И еще. И еще так долго, что время прекратило быть.