— Своими деньгами?
— Как человек.
— Вы меня даже не знали, — граф скривил губы.
— О вас много рассказывал мистер Солсбери и к тому же… я видела вас на конной прогулке в Гайд-парке. Вы прекрасно держались в седле!
Если бы знал этот надутый чурбан, чего ей стоили эти признания, если бы мог оценить…
— И только на этом строилась ваша симпатия? — осведомился надутый чурбан. — Мисс Хартли, мне жаль вас разочаровывать, но ездок из меня самый посредственный.
— Как и друг… — вырвалось у нее. — Граф побледнел. Ей не следовало этого говорить, но он, действительно, стал ее другом, они общались на равных. Теперь же он словно забыл обо всем… Видит в ней лишь коварную соблазнительницу, смешно. — Простите, — повинилась она, — я не должна была так говорить. Но я действительно думала, мы с вами друзья.
— Вы ошибались.
— Я уже поняла.
— Друзья мои, — с тяжелым вздохом вмешался Галлахер, — я понимаю, конечно, между вами много всего накопилось, но не могли бы вы выяснять отношения после того, как мисс Хартли доскажет свою историю до конца. Ощущаю себя плохим рефери на боксерском турнире! А это, увы, не мое амплуа.
Скверная у них получилась беседа — хуже и не придумаешь. Эмилия вспоминала ее снова и снова, истязая себя колкими фразами, мимикой, жестами и словами. Все вместе они били под дых… Даже больше не стянутая повязками грудь все-таки ощущалась в тисках. А вкупе с больной головой она и вовсе казалась себе разбитой, изломанной, морально выпотрошенной, растоптанной…
Мисс Хартли уткнулась в подушку, прогоняя снова нахлынувшее воспоминание…
— Отправить меня на Скай одной из невест была идея вашего деда, — продолжала она после вмешательства инспектора Галлахера, — я могла бы ей воспротивиться, отказаться, но не стала. И вовсе не потому, что хотела «заарканить богатого мужа», как вы, граф, изволили выражаться: мной двигали другие резоны. — Бровь графа красноречиво вздернулась: мол, боюсь представить какие, и Эмилия, игнорируя его скепсис, с достоинством продолжала: — В тот день, когда вы сбежали от графа Солсбери, не удосужившись свести наше знакомство, от вас, как в той сказке со сбежавшей принцессой, остался только цилиндр. И ваш дедушка, стоило мне войти в комнату, с раздражением попросил: — Избавься от этого непотребства, моя дорогая. Мой внук совершенно лишился рассудка!» Я, конечно, спросила, в чем дело, и он отрывисто кинул, что вас с леди Линдфорд чуть-чуть не раздавила карета. Он, конечно, добавил, что лучше бы это в самом деле случилось, ведь терпеть ваши глупости он более не намерен… Но сказал не со зла: он вас любит и желает самого лучшего.