— Что вы здесь делаете? — прошептала в этот момент подоспевшая сзади Амелия Холланд. — Это мужское крыло. Миссис Лукас нас заругает!
— Миссис Лукас слишком толста, чтобы взобраться по лестнице дважды за день, — отмахнулась мисс Джонстон. — Она засела внизу с книгой нравоучений какого-то пастора. Ей не до нас, будь уверена! — И с такими словами она надавила на ручку следующей двери.
На третьей попытке они оказались, где надо, и замерли на пороге в священном волнении, подобно у входа в святилище.
— Говорят, граф хранит все платья жены и все ее украшения. Это правда, как полагаете? — все так же шепотом осведомилась мисс Холланд.
— Полагаю, все так и есть, — отозвалась мисс Джонстон. — Одолженное Гортензии платье не оставляет ни капли сомнений! Но я бы хотела это увидеть… — И она сделала шаг за порог, с жадностью впитывая глазами любую деталь. — Я никогда не была в комнате джентльмена, — призналась она. — Особенно молодого и привлекательного как граф. Матушку хватил бы удар, узнай она только, что я хотя бы заходила к отцу!
— Мою тетю, я думаю, тоже.
Мисс Хортон молчала, но явно думала то же самое, что и девушки. Происшествие с белкой все еще не отпускало ее — припухшие от слез веки не давали забыть о случившемся. Эмилии было искренне ее жаль… Граф повел себя скверно, что было, как она уже поняла, ему свойственно, и оправдания ему не было. В один миг он приятный, внимательный собеседник, в другой — оскорбительно-дерзкий, беспричинно-жестокий чурбан.
— Посмотрите. — Это мисс Джонстон распахнула платяной шкаф с женскими платьями. — Он, действительно, их хранит. Вот то, в котором ты была в первый день, — обратилась она к мисс Гортензии.
И Спенсер опять же припомнил, как это самое платье лежало на постели хозяина, на свободной его половине, разложенным с тщательной бережливостью. В голове всплыл образ графа, лежавшего в этой постели и вдыхавшего аромат женских духов, все еще сохранившийся в складках платья… Эмилии показалось, что она и сама его ощутила. Быть может, запах тот источал шелк бальных платьев в шкафу или… граф душил комнату духами жены, чтобы чувствовать ее ближе.
От этой мысли ее губы поджались.
Сердце дернулось…
Глупость какая.
— Смотрите, а вот шкатулка с ее драгоценностями, — указала Амелия на шкатулку на полке под платьями. — Там, наверное, есть на что посмотреть.
— Вот и увидим. — Мисс Джонстон достала шкатулку и, поставив ее на кровать, откинула крышку.
Блеск брошей, камей, ожерелий, серёг и прочих ювелирных изделий ослепил их на миг, вызвав вздох восхищения, а потом Эмма сдавленно охнула и, схватив что-то с самого верха, прошептала, явно взволнованная: