— Вы знали, что эти девицы лазали в моей комнате? — спросил граф.
Сердце Эмилии ухнуло в ноги: ну вот, только-только все снова наладилось, и тут это…
— Да, сэр, знал. — Секретарь опустил голову. — Я просил их не делать этого, но мисс Джонстон была непреклонна: ей до страстного захотелось, — она сглотнула, не смея закончить, — увидеть вещи вашей жены.
Граф поджал губы. И больше не улыбался, что, наверное, было к лучшему в ее обстоятельствах: руки меньше дрожали и в груди не щекоталось. Ей вообще ни к чему испытывать к Эдварду Дерби добрые чувства…
— И как, они им понравились? — осведомился мужчина.
— Да, сэр, понравились. Они в один голос отметили, что у вашей жены был поразительный вкус.
Сказала, а у самой в голове метались вопросы:
Какой надо быть, чтобы тебя боготворили и после смерти?
Он действительно грубый чурбан или только им притворяется?
Граф перевез на остров платья жены и развесил в шкафу собственноручно?
Он вдыхает их аромат перед сном? И что ему снится тогда?
Граф молчал.
Он не знал, о чем она думает…
Она не знала, о чем думает он…
Но молчать, стоя вот так, друг против друга, оказалось неожиданно просто и хорошо.
Молчать было лучше, чем говорить, ведь слова… требовали ответов.
А отвечать ни один из них не хотел…
Да и не мог.
— Они правы, — наконец отозвался мужчина, — вкус у Розалин был отменный. — И как-то враз отстранился, сделался совершенно недосягаемым.
Вот теперь ей бы уйти, запомнив лишь его доброту и внимание к ней, пусть и волнующие сверх меры, но все же приятные, однако Бартон, как всегда, предупредительный, спросил вдруг:
— Мистер Спенсер, надеюсь, мисс Грейнджер не сильно напугала вас своими словами?
— Какими словами? — не сразу сообразила Эмилия, размышляя все еще о другом.
О другом человеке — не о мечущейся в горячке служанке.
— Ну, знаете, разными… — протянул тот. — Мало ли что наговоришь в горячечном бреду.
Не начни Бартон этого разговора, Эмилия, верно, и не вспомнила бы о словах бедной женщины, теперь же насторожилась.
— Она только поминала какого-то Блэйка, — сказала она. — И говорила, что должна идти в лес… Вот, пожалуй, и все. А кто такой Блэйк? — не сдержала она любопытства. — Кто-то из слуг Линдфорд-холла?
— Блэйк? — в задумчивости повторил Эдвард Дерби, как бы стараясь припомнить, о ком идет речь. — Бартон, это имя вам что-нибудь говорит?
— Нет, сэр, никогда его прежде не слышал, — отозвался дворецкий.
И Эмилия поняла, что оба лукавят. Ведут себя, как два заговорщика! А Мисс Хартли вовсе не дура.
— В таком случае это, возможно, жених или кто-то из ближайшей родни, — предположила она, сделав вид, что поверила отпирательству этих двоих. К тому же, она уже где-то слышала это имя… Только где? — Я, пожалуй, пойду и постараюсь немного поспать. Доброй ночи, сэр! Бартон.