Вижу, что Адриан смотрит на меня скептическим, но до странности спокойным взглядом.
— Даже не хочу знать, что ты здесь делаешь, — сразу же говорит он, а потом смотрит на мою смущенную физиономию и на ногу в шерстяным носке его матери, гоняющую по полу невидимую глазу пылинку, и со вздохом добавляет: — Пойдем пить чай, что ли? Все равно мне не спится. Тебе, я вижу, тоже…
— А конфеты к чаю прилагаются?
— Какой же чай без конфет. Пошли уже!
И я иду, иду и радуюсь самой мысли о нашем предстоящем совместном чаепитии, самой возможности сидеть и смотреть в его глаза, слушать вибрацию приятного, чуть хрипловатого голоса… И я улыбаюсь. Все время, пока он кипятит чайник и готовит для нас два стакана ромашкового чая, я продолжаю улыбаться.
— Что, на самом деле так и не спросите, что я делала в Алексовой комнате? — первой нарушаю наше молчание, когда Адриан ставит передо мной сочащуюся паром кружку с ароматным чаем. — Разве вам ни чуточки не интересно?
Он подносит свою кружку к губам и слегка дует на воду. Пар растекается по его лицу, ретушируя любимые черты… Я не отрываю от него глаз — Адриан смотрит в сторону.
— Жаль, а я бы вам рассказала, — отвечаю на его молчаливое «не спрошу, даже не надейся». И мне, действительно, почти хочется, чтобы он спросил, а я бы выдала ему правду… Только он не спрашивает. — Алексу не говорите, — прошу я тогда, и тот кивает:
— Не скажу.
— Совместные тайны сближают, — хмыкаю в ответ, пытаясь шуткой стереть хмурую морщинку на лбу Адриана.
И он неожиданно улыбается:
— Разве мы уже недостаточно близки, — любопытствует он, — ты живешь в моем доме и встречаешься с моим сыном…
Упоминание наших с Юлианом фиктивных отношений нагоняет на меня тоску — не хочу говорить о нем рядом с Адрианом. Но, видимо, придется…
— Кстати, об этом, — произношу я, прикрываясь горячей чашкой, словно рыцарским шлемом, — мы с Юлианом больше не встречаемся, это раз, два — этот парень неслабо так вас ненавидит. И будь мы героями какого-нибудь среднестатистического триллера я бы добавила: берегитесь, он хочет вас… то есть вам насолить.
Вижу, как все та же упрямая морщинка снова прорезается на Адрианом лице.
— Знаю, вы не хотите об этом говорить, — выпаливаю следом, хватая со стола предложенную мне конфету. — Давайте просто есть сладости и не думать о плохом. — И выдаю первое, что приходит мне в голову: — Вы рады Франческиному возвращению? — Вот зачем спросила, ведь будь моя воля, вовек бы ее не видела…
— А ты рада? — отвечает он вопросом на вопрос.
— Странный вы человек, — пожимаю плечами, — как будто сами не знаете, что я ее терпеть не могу, и она меня, кстати, тоже… Так что, — пальцами задираю кверху уголки своих губ, — будет весело, я полагаю! Покупайте билет в первый ряд.