Я же густо краснею, абсолютно не понимая, зачем говорить такое в присутствии младшего брата, к тому же заведомую ложь, неловкую во всех отношениях.
Алекс не улыбается, когда говорит:
— Иди завтракать, Лотта, бабочек можем и позже посмотреть.
— Никаких бабочек! — темнеет лицом его брат. — Ты знаешь, как сильно я ненавижу летающих поганцев, моя девушка и близко к ним не приблизится. Даже и не надейся!
— Юлиан, — пытаюсь было урезонить парня, но он сечет меня настолько яростным взглядом, что все мои возражения враз вылетают из головы.
— Идем завтракать. — Хватает меня за руку и тащит в сторону кухни, словно непослушного щеночка на коротеньком поводке. Бросаю на Алекса виноватый взгляд, и стены кухни отделяют нас друг от друга.
Посмотреть бабочек Алекса мне так и не удается… Ни тогда, ни в последующие дни. Я лишь забрасываю его извиняющимися сообщениями, на которые получаю легкомысленно-беззлобные ответы с огромным количеством смайлов. Все-таки некрасивая вышла сцена тем утром: с запретом Юлиана и моим безропотным подчинением — я должна была возразить, сказать, что, в отличии от него, мне бабочки очень даже нравятся и потому я хочу и буду смотреть на них столько, сколько угодно. Но я промолчала и не могу простить себя за это!
Юлиану же все нипочем, он словно не замечает моих терзаний…
— Сегодня идем на вечеринку! — сообщает за два часа до намеченного события и обещает подхватить у дома.
Два часа на сборы?! Всего лишь два часа. А ведь это наш первый совместный выход, и статус девушки Юлиана Рупперта обязывает меня быть безупречной. В меру сил и возможностей, конечно… Стоит хотя бы постараться отшлифовать все «неровности», и мы с Изабель принимается за дело.
— Вот, надень это платьице, — Изабель старательно роется в своем гардеробе, отыскивая лучший наряд для меня. Моя собственная одежда признана непригодной для столь важного события, как вечеринка у Тимо Блума, лучшего друга Юлиана. «Нужно что-то посексуальнее», заявила она пятью минута ранее, и теперь подает нечто весьма фривольное, едва прикрывающее попу.
Отрицательно качаю головой, отвергая саму мысль о подобном наряде.
— Это как-то уж очень… открыто. Слишком все на виду… Я ведь замерзну насмерть!
— Глупости не говори, — возражает она. — Тебя на машине повезут, а не заставят бежать по улице в модельных туфлях.
Она заставляет меня переодеться, что я и выполняю с кислым выражением лица. Стою у зеркала, пытаясь оттянуть платьице пониже, придать себе хоть какой-то пристойности — не получается. Страшно до ужаса: появиться на людях голой! Буквально всей на показ.