— Прошу о паре нормальных ног и парочке крыльев в придачу, о большем и не мечтаю!
— О! — произношу с очередной смущенной гримасой и добавляю, чтобы скрыть неловкость: — Про ноги, допустим, я понимаю, но зачем тебе крылья?!
И Алекс отзывается:
— Крылья — это свобода, даже большая, чем ноги, вот почему. — Велит: — Переодевай носки и будем пить чай. — Он ловко водружает на стол стаканы и тарелку с рождественским печеньем.
— Сам пек сегодня. Хочешь попробовать?
— Конечно, я люблю печенье.
— А брата моего тоже любишь? — следует неожиданный вопрос.
Переход от печенья к чувствам кажется несколько оглушающим — озвучить очевидное не так-то и просто. К счастью, Алекс не допытывается: прочитывает все по лицу.
— Очередная жертва его коварных чар, — констатирует он, опуская на стол молочницу. — Жаль только, он предпочитает пустоголовых блондинок… Тебе ведь об этом известно, не так ли?
— Известно, — отзываюсь несколько сконфуженно и засовываю в рот шоколадное печенье. Жаль, горькую истину не заесть никакими сладостями… — Очень вкусно, — констатирую факт в надежде сменить тему разговора. — У тебя настоящий талант! Я, например, вообще не умею готовить.
— Когда сидишь дома целыми днями, надо себя чем-нибудь занимать.
Мы замокаем, заполняя неловкую тишину звуками пережевываемого печенья.
— Как с тобой это случилось? C ногами, — наконец решаюсь поинтересоваться я. — Если не хочешь говорить…
— Да нет, ничего такого, — отзывается Алекс обыденным тоном. — Неудачно упал с велосипеда… Уже два года прошло.
— О, — тяну с искренним сочувствием, — мне очень жаль.
Мне, действительно, жаль. Алекс кажется чудесным парнем, и явно не заслуживает подобного.
— Ты не виновата. Так просто вышло… — на какую-то долю секунды он становится тихим и серьезным, но после снова расплывается в широкой улыбке: — Ты пей, пей чай, иначе не отогреешься! Давай я лучше расскажу тебе историю любви. Хочешь?
— Все девушки любят истории про любовь, — улыбаюсь парню, глотая обжигающий напиток. — Главное, с хэппи эндом в конце.
— Ну, это как посмотреть, Шарлотта Мейсер, — отзывается мой собеседник, — счастливая или нет… Тут все зависит от восприятия.
Я предлагаю:
— Можешь звать меня Лоттой, если хочешь.
Алекс согласно кивает, мол, почему бы и нет.
— Итак, Лотта-Шарлотта, — начинает он с интонацией истинного рассказчика, — жили-были парень-выпускник и его молодая учительница математики…
— О, звучит многообещающе! — невольно хмыкаю, не удержавшись от вздернутых кверху бровей.
— Поверь, так оно и есть. — Я вдруг понимаю, что этот рассказ больше, чем просто история: рассказчик как бы предвкушает то впечатление, что он произведет на меня. Что ж, теперь мне действительно становится любопытно… — И вот однажды они посмотрели друг на друга и между ними словно искра пробежала. Знаешь, как это работает?