Мне не остается ничего иного, как извлечь из-под стопки нижнего белья бежевое безобразие, к которому, по словам Анны, был так привержен ее супруг. Интересно, Адриан тоже любит мини-мини бантички на самых… пикантных Франческиных местах? И от одной этой мысли мне делается по-настоящему худо.
— О, боже, Шарлотта, это самая прекрасная тряпочка из всех виденных мною! — ахает между тем Анна, расправляя измятые кружева. — Где ты ее нашла? Я тоже такую хочу.
— Это подарок, — нехотя признаюсь я, густо краснея.
— Ах подарок, — Анна издает тихий смешок в свой сомкнутый кулачок. — От кавалера? — сверкает горящим взглядом. — От Юлиана, я полагаю? — И я утвердительно киваю. — Ох, Шарлотта, — восклицает она, сжимая меня в объятиях, — если парень дарит девушке нечто ТАКОЕ, это о чем-то да говорит, ты не находишь?
— Полагаю, что так.
— Ах, она полагает, — передразнивает Анна меня. — Ты такая странная, Шарлотта…
— Не ты первая говоришь мне об этом…
Анна одаривает меня снисходительным взглядом.
— … Но именно поэтому ты мне и нравишься. Как и Юлиану, я полагаю? — она мне подмигивает.
Но мне нравится совершенно другой человек! И я, прокручивая было в голове саму идею о подобном признании, почти открываю рот, чтобы произнести его вслух, но… снова его закрываю. Нет, ни к чему нам с ней вести подобные разговоры: Адриану я безразлична, а значит, и говорить здесь не о чем.
— Полагаю, что так, — покорно соглашаюсь я, хотя доподлинно знаю, что ни о какой любви со стороны Юлиана и речи быть не может. Простое животное вожделение и жажда первенства — вот и все, что движет им по отношению ко мне. Ну да ладно…
— Пойдем вниз, — тянет меня Анна из комнаты. — Поможем накрывать рождественский стол. Вот увидишь, мама умудрится тыркать меня по поводу и без — это ее любимое развлечение при наших с ней встречах. Семейная традиция, так сказать. Кстати, тебе очень идет это платьице! Хотя, конечно, зеленый пошел бы тебе много больше… Но ты не бери в голову — уверена, парни не обращают внимание на такие мелочи, когда девушка щеголяет перед ними голыми ножками. А ножки у тебя что надо! Можешь поверить.
Напутствуемая такими словами, пытаюсь оттянуть край своего короткого платьица ниже, но тот упрямо задирается выше. Вздыхаю и, натянув на лицо приветливую улыбку, спускаюсь к гостям.
Я уже и забыла, каково это быть большой и дружной семьей, когда от неумолчного шума множества голосов в комнате как будто жужжит целый рой растревоженных пчел — именно так происходило сейчас за столом в этом большом и гостеприимном доме на Максимилианштрассе, частью которого мы с дедушкой неожиданно стали по странной прихоти судьбы.