— Юлиан, — сиплю из последних сил, — я согласна, давай сделаем это… Только не так… я сама, хорошо?
Он ослабляет хватку и глядит на меня. Оценивает правдивость.
И улыбается довольной улыбкой:
— Знал, что одумаешься, — хрипит он, оглаживая рукой мою грудь.
Меня мутит от каждого из этих прикосновений, но я улыбаюсь так убедительно, как только могу.
— Хочу быть сверху, — заявляю уверенным тоном, и парень согласно кивает.
— Главное не тяни! — только и хрипит он, перекатываясь на спину и усаживая меня сверху.
И я склоняюсь к его красивым губам:
— Знаешь, — шепчу, превозмогая яростное желание съездить по его довольной физиономии, — мне кажется я кое-что поняла про тебя…
— О чем ты, черт подери? — хрипит он, слишком взвинченный для разговоров.
— О тебе и твоем отчиме, — отзываюсь в ответ. — Тебе ведь я не нужна… И не нужна была никогда. Ты просто-напросто нашел способ насолить Адриану и решил не упустить шанса. Что, скажешь, не так, чертов ты негодяй?! — выкрикиваю в лицо, а после единым махом подхватываюсь с кровати и бегу прочь из комнаты, ощущая, как полы распахнутого халата вьются за мной, словно победное знамя прославленного полководца. Успеваю добежать до середины лестницы, когда парень нагоняет меня и рывком дергает на себя за халат… Едва успеваю выдернуть руки из рукавов, словно скидывающая кожу саламандра, и юркнуть в благодатное тепло Алексовой «берлоги»…
Мне даже не нужно запирать дверь: вижу, как Юлиан застывает за ее порогом с тяжело опадающей грудной клеткой…
Я дышу не менее тяжело, черные «мушки» мечутся перед глазами беспорядочным роем.
— Зайди и достань меня! — произношу с ожесточением в голосе. — Что, испугался? Думаешь, бабочки закусают тебя? Знаешь, я бы с удовольствием посмотрела на то, как эти крохотные создания обглодают твое жалкое мужское достоинство дочиста. — И растягиваю губы в язвительной улыбке: — Спокойной ночи, Юлиан. Аривидерче, мой милый! — в последний раз взмахиваю рукой и хлопаю дверью перед его носом.
— Рано или поздно ты все равно выйдешь оттуда, — слышу его голос по то сторону двери. — Бабочкам не защищать тебя вечно, Шарлотта…
— А это мы еще посмотрим, — отвечаю самой себе, зажигая свет и осматриваясь посреди зеленых, тропических зарослей. В комнате тепло, почти душно, но мне в моем практически обнаженном виде все равно зябко и холодно — ощущаю болезненный перестук зубов (возможно, тому виной выброс адреналина) и почти со стоном облегчения обнаруживаю в стенном шкафу старое покрывало, в которое и укутываюсь. После ложусь на диван и долго-долго всматриваюсь в порхающих по комнате ночных мотыльков… Ощущаю, как моя голова делается легкой и практически невесомой, словно крылья все тех же порхающих по комнате бабочек, а потом — сама не замечаю, как — закрываю глаза и засыпаю.