— Сын? — Хелен вычленила из его рассказа самое главное. — Холостой?
— Полагаю, что так, мисс Хелен.
И Лиззи скривила губки:
— Отставной. Сколько же ему лет? Не меньше тридцати?
Ее отец снова улыбнулся.
— Причины уйти в отставку могут быть разные, Лиззи, не только «преклонный» возраст, как то тебе представляется. — И добавил: — Я слышал, он участвовал в Трафальгарском сражении, сумел увести с линии огня один из наших кораблей. За что и был отмечен Трафальгарской медалью Бултона…
Хелен со скучающим видом надбила скорлупу яйца.
— То есть он старый и некрасивый, — вынесла она свой вердикт, и они с Лиззи понимающе переглянулись. Явно разочарованные…
— Полагаю, ответить на этот вопрос вы сможете уже в ближайшие дни, — произнес ее собеседник. — Аддингтоны собираются устроить прием. Если только не нанесут визит прежде этого…
— Прием?! — Хелен взвизгнула от восторга. — Нужно упросить маменьку заказать мне новое платье. Я видела чудесный муслиновый отрез в лавке мистера Адамсона. Помнишь, Лиззи, тот самый, с розовыми цветами?
Ответить девушка не успела: в столовую вплыла скорбная фигура в черном креповом платье и кое-как повязанной чалме.
— Ужасная ночь! — посетовала она. — Я не сомкнула глаз ни на минуту. Казалось, солнце никогда не взойдет, и мои мучения вовек не окончатся.
— Доброе утро, Корнелия, — поприветствовал ее мистер Хэмптон. — Очередной приступ мигрени? В последнее время они значительно участились.
И женщина простенала полузакрыв глаза:
— Все эти туманы с пустоши да болотные испражнения.
— … И сливовые наливки, — шепнула Лиззи на ухо Хелен.
Девушки захихикали, не в силах справиться с приступом веселья, и тетушка-дуэнья одарила воспитанницу взглядом оскорбленной невинности. Сам комментарий едва ли коснулся ее ушей, однако неподобающее случаю веселье вызывало недовольство.
— Присядь и выпей чаю, сестрица. — Мистер Хэмптон указал на стул. — Уверен, хорошая чашечка «Дарджелинга» вернет тебе доброе расположение духа! Тем более после столь беспокойного сна. — И как бы между прочим осведомился: — Надеюсь, ничего хуже мигрени не приключилось минувшей ночью?
— Полагаю, ты имеешь в виду свое позднее возвращение от Коллинзов? — не растерялась Корнелия Сэттон. — Я слышала, как ты топал на лестнице. В этом доме скрипит каждая половица… — посетовала она, наливая себе чашечку чая.
Обе подруги с облегчением выдохнули: миссис Сэттон вряд ли могла их слышать, ее громогласный храп раздавался даже на лестнице.
И если уж отец не проговорится…
— Что ж, в таком случае пора бы нам поторопиться с завтраком, дорогие, — переменил тему беседы ее отец. И вынул карманные часы. — Четверть девятого. Пастор Ридинг готов предать анафеме всякого опоздавшего к воскресной службе. Но мы ведь этого не желаем, не так ли, девочки? — вопросил он с улыбкой.