Глядит человеческими глазами.
И вдруг произносит:
— Легенды они ведь не лгут, Элиза. Им верить нужно… А ты не поверила. Оберега не сберегла! — И проводит шершавым языком по ее щеке. — Быть тебе потому волчьей невестой. — Голубые глаза глядят прямо в душу. Так близко, что можно в зрачок заглянуть… — Оросить своей кровью белые простыни, — он касается лапой ее бедра, ведет по нему все выше и выше. — Даровать Раглану наследника, Бродерика по крови и духу. Хочешь ли этого, Лиззи? — Теперь он ведет языком по ее телу, касается там, где никто не касался. И мнится ей, что это не оборотень больше — сам Аддингтон шепчет: — Не бойся, я буду нежен, Элиза. Доверься мне, милая! Будет немного больно…
И вдруг это нечто вторгается в ее тело, рычит и стонет… Мохнатая морда брызжет слюной. И Лиззи, исполненная боли и ужаса, кричит и бьется под ним…
… Просыпается с тихим вскриком. Глядит невидящими глазами… Не сразу отличает одно от другого: реальность от вымысла, сон от яви. Сердце колотится, как безумное, тело кажется оскверненным. Она касается своего живота и явственно вспоминает слышанные слова: «Даровать Раглану наследника…», «Оросить своей кровью белые простыни…».
Аддингтон все еще спал, ничуть не похожий на страшного зверя из сна, он все-таки сделал с ней это… Ворвался в лоно, излился семенем. А ведь она не была даже уверена, верит ли старым легендам… Что, если они не лгут?! Что, если Аддингтон обращен и ей надлежит даровать старому замку проклятого младенца?!
Лиззи поднялась с постели и, все еще под впечатлением от жуткого сна, выскочила из комнаты и побежала по замковым переходам. Едва ли заметила, как оказалась у ведьмовской каморки Альвины, а ворвавшись в нее, принялась рыскать по полкам, выхватывая глазами кое-как нацарапанные надписи.
«От сглаза», «От горла», «От завалков», «От грешной болезни»…
И совсем ничего от нежеланной…
— Что вы здесь делаете, скажите на милость? — грозный голос Альвины заставил Элизабет замереть в странной позе. С одним из флаконов в руках… Сгорбленной. С перекошенным ужасом лицом…
— Ищу кое-что.
— Что же, уж объясните? — И несколько смягчившись: — А коли нуждаетесь в чем-то, могли и спросить. Я завсегда помогу… — Старуха коснулась флакона, зажатого в пальцах хозяйки. — А это вам лучше отдать: оно мужскую немощь излечивает, хозяину, полагаю, такое пока ни к чему.
Лиззи разжала пальцы, флакон вывалился из рук, да и сама она словно подломилась: рухнула на старый матрац и разрыдалась.
Альвина, к нежностям никак не приученная, неловко похлопала девушку по спине. Смущенная на свой особенный лад, не без строгости вопросила: