Лиззи совершенно ничего не понимала из тетушкиного хитросплетения слов, представляла только оголодавшего зверя, с ощеренной мордой, пожиравшего бедного кролика. И это было отвратительно! Ей так не хотелось быть бедным кроликом, отданным на растерзание дикому зверю…
Миссис Сэттон же продолжала:
— Лучшее, что может сделать девица в свой первый раз, — закрыть глаза и не двигаться. Представить что-нибудь приятное: пикник в доброй компании или новую шляпку, подаренную супругом, — все остальное, пусть и болезненное, однако необходимое, свершится скорее, коли ты этому уступишь. Позволь мужчине действовать на свое усмотрение, и все закончится в считанные секунды.
Женщина вздохнула и, схватив брошенный на туалетном столике журнал мод, обмахнулась им, словно веером. Щеки ее раскраснелись, глаза блестели, племянница так и не поняла причины ее волнения.
Пролепетала только:
— Не пора ли нам собираться? — И обрадовалась стуку в дверь. На пороге появилась Кэтти с водой для умывания.
— Хозяин велел передать, что ждет вас к завтраку через полчаса, — сообщила она. — Просил поторопиться.
— Поторопиться, придумал тоже! — возмутилась почти пришедшая в себя миссис Сэттон. — Нельзя торопить невесту в столь важный день. — И распорядилась: — Неси рубашку, ту, новую, с кружевами.
И они с Кэтти принялись облачать Лиззи в ее свадебное платье.
… Бедная Лиззи, после таких подготовительных слов я бы страшилась первой брачной ночи пуще прежнего! Однако, именно так и в то время и считалось: перетерпи, зажмурь глаза… Необходимое "зло" свершится скорее.
Элизабет полагала, что церковь будет пуста: ни друзей, ни знакомых — только скорый обряд, и все завершится. И удивилась, заметив улыбающееся лицо Хелен с одной из передних скамеек церкви… Ее родители и сестра, Паттерсоны и Гленмуры — добрая половина Колчестера и иже с ними — заполняли церковь до самой последней скамьи.
И все улыбались, глядя, как она под руку с отцом, под звуки органной музыки, направляется к пастору Ридингу и своему нареченному жениху.
Аддингтон был одет в идеально сидящие на его статной фигуре черные фрак и бриджи ослепительно белого цвета. Пуговицы его столь же белоснежной рубашки переливались в свете свечей, и Лиззи подумала, что он был бы весьма недурен собой, кабы не отвратительные черные очки, которые он не снял даже ради свадебной церемонии.
Что ж, ему есть хотя бы за чем спрятаться от толпы любопытных зевак… Элизабет повезло меньше. Она так и представляла мысли в головах присутствующих: «Чем эта бессовестная Хэмптон могла заслужить столь выгодную партию? Что привлекло в ней молодого Аддингтона: уж не ее ли скандальная репутация? Подобное к подобному притягивается».